Повисла пауза, так как Хилфред медлил с ответом.
— Сколько? — настаивал прокурор.
— Минут десять.
— Десять минут, говорите? И сколько служанок сопровождало ее, когда она вышла из комнаты?
— Я никого не видел.
— Удивительно! Принцесса неожиданно проснулась и сумела сама надеть роскошное платье в полной темноте без помощи хотя бы одной служанки!
Прокурор с задумчивым видом принялся ходить взад и вперед, опустив голову и постукивая пальцем по губам. Затем замер, стоя спиной к Хилфреду. И вдруг резко обернулся, словно его осенила некая мысль, и предложил ему рассказать о том, как принцесса приняла известие о гибели короля.
— Она была в ужасе.
— Она плакала?
— Я уверен, что плакала.
— И вы это видели своими глазами?
— Нет, ваша честь.
— Тогда что произошло?
— Она отправилась в покои принца Алрика и очень удивилась, не застав его там. Затем она…
— Постойте. Она отправилась в покои принца Алрика? Узнав, что ее отец убит, она первым делом бросается в комнату брата? Вам не показалось странным, что она не поспешила тотчас же к отцу? В конце концов, никто не предполагал, что Алрику тоже грозит опасность, не так ли?
— Именно так, ваша честь.
— Что произошло дальше?
— Она пошла взглянуть на тело отца, и в это время появился принц Алрик.
— Как поступила принцесса, после того как принц приговорил пленников к смерти?
— Я не понимаю, что вы имеете в виду, — ответил Хилфред.
— Правда ли, что она посетила их в темнице?
— Да, ваша честь, это чистая правда.
— И вы были с ней при этом?
— Она попросила меня подождать за дверью.
— Почему?
— Я не знаю.
— Она часто просит вас подождать за дверью, когда с кем-то разговаривает?
— Иногда.
— Часто?
— Нечасто.
— Что произошло потом?
— Она пригласила монахов для отправления последних обрядов для убийц.
— Пригласила монахов? — повторил прокурор. В голосе его явственно чувствовались язвительные нотки. — Ее отца убили, а она беспокоилась о душах убийц? Зачем она позвала двух монахов? Разве один не мог выполнить все необходимое? Если уж на то пошло, почему она не пригласила домашнего священника?
— Мне это неизвестно, ваша честь.
— Правда ли, что она велела снять с заключенных цепи?
— Да, чтобы они могли преклонить колени.
— А когда монахи вошли в камеру, вы их сопровождали?
— Нет, она снова просила меня остаться снаружи.
— То есть монахи могли войти, а ее доверенный телохранитель — нет? Даже когда убийцы ее отца были свободны от цепей? Что дальше?
— Она вышла из камеры, велела мне подождать и сопроводить монахов на кухню после того, как они завершат обряды.
— Зачем?
— Она мне этого не сказала, ваша честь.
— А вы ее спрашивали?
— Нет, сэр. Я солдат и не вправе ставить под сомнение приказы члена королевской семьи.
— Понимаю. Но вы были довольны этими приказами?
— Нет.
— Почему?
— Я боялся, что в замке могут скрываться другие убийцы, и не хотел выпускать принцессу из виду.
— Кстати говоря, разве капитан Уайлин в этот момент не обыскивал замок в поисках соучастников убийц и не предупреждал всех, что там может быть небезопасно?
— Это так, ваша честь.
— Принцесса сообщила вам, куда она направляется, чтобы вы могли найти ее после того, как проводите монахов?
— Нет, сэр.
— Понятно. А откуда вам известно, что те, кого вы проводили в кухню, действительно были монахами? Вы видели их лица?
— Их лица были закрыты капюшонами.
— Когда они вошли в камеру, их капюшоны тоже были опущены?
Хилфред на мгновение задумался, затем отрицательно покачал головой:
— Я так не думаю, ваша честь.
— То бишь в ночь убийства отца принцесса приказывает своему личному телохранителю оставить ее без защиты и препроводить двух монахов в пустую кухню, монахов, которые неожиданно решают надеть капюшоны в стенах замка и скрыть свои лица? А что с вещами, принадлежавшими убийцам? Где они были?
— У капитана стражи, сэр.
— И как принцесса велела ими распорядиться?
— Она просила монахов отдать их бедным.
— И монахи взяли эти вещи?
— Да, ваша честь.
— Рубен, вы не кажетесь мне глупцом, — сказал прокурор, сменив обличительный тон на проникновенный. — Глупцы не достигают такого положения, какого сумели достичь вы. Когда вы узнали, что убийцы сбежали, а монахи были обнаружены закованными в камере вместо них, вам не пришло в голову, что все это устроила принцесса?
— Я предположил, что убийцы напали на монахов после того, как принцесса покинула камеру.
— Вы не ответили на мой вопрос, — требовательным голосом произнес прокурор. — Я спросил, не пришло ли вам это в голову.
Телохранитель подавленно молчал с выражением страдания на лице.
— Отвечайте на вопрос, Рубен, пришло вам это в голову или нет?
— Возможно, но только на мгновение.
— Обратим внимание на более недавние события. Вы присутствовали во время разговора Аристы с ее дядей, состоявшегося в его кабинете?
— Да, но меня просили подождать за дверью.
— Вы были за дверью самого кабинета, верно?
— Так точно, ваша честь.
— Следовательно, вы слышали, что там происходило?
— Да, слышал.
— Правда ли, что принцесса пришла в кабинет к эрцгерцогу, который без устали занимался поисками принца, и заявила, что принц Алрик, несомненно, мертв и что искать его уже не имеет смысла? И что эрцгерцогу лучше занять свое время… — Тут прокурор театрально повернулся лицом к дворянам, сделал паузу и торжественно закончил фразу: — Приготовлениями к ее коронации?
В толпе раздался недовольный шепот. Некоторые члены суда начали тихо переговариваться друг с другом.
— Я не помню, чтобы она использовала эти слова.
— Она намекала, что эрцгерцог должен прекратить поиски Алрика или нет?
— Да, нечто подобное я припоминаю, ваша честь.
— И при этом она угрожала эрцгерцогу, давая ему понять, что вскоре состоится ее коронация и, как только она станет королевой, он лишится титула лорд-канцлера?
— Кажется, она сказала что-то в этом роде, но это потому лишь, что она злилась на лорда Брагу…
— На этом все, пристав. Больше вопросов нет. Можете быть свободны. — Хилфред собрался уже покинуть свидетельскую ложу, как вдруг прокурор снова заговорил: — О, мне очень жаль, но есть еще один вопрос. Вы когда-нибудь видели или слышали, как принцесса плачет из-за потери отца или брата?
