В самом Рамдане творилось что-то невообразимое. Казалось, что большая половина гирканских кланов разместились не за городом, а внутри него.
Однако стоило приглядеться, как опытный глаз сразу замечал отсутствие женщин и детей. На улицах бродили из стороны в сторону, кричали и ругались исключительно мужчины. Многие кочевники, несмотря на высокую пошлину, пришли в Рамдан со своими лошадьми. Такого обилия животных не было даже в Аграпуре.
В воздухе стоял запах конского пота и испражнений. Гирканцы превратили большой торговый город в грязное становище.
— Какой ужас! — вымолвил остановившийся Джамаль. — Я же говорил, что эти немытые кочевники изгадят все. Теперь даже по улицам ходить невозможно. Того и гляди, вляпаешься в кучу дерьма.
— А что они здесь делают? — удивленно спросила Селена.
— Ничего, — резко ответил туранец. — Для них город — это диковинка. Многие никогда в жизни не видели ничего подобного. Вот и шатаются без дела, воруя при случае все, что попадается под руку. Нищие оборванцы. Я представляю, какой кошмар сейчас творится на базаре. Это не торговля, а сумасшествие. Ведь за душой у гирканцев нет ломаной медной монеты. Зато их алчность не знает предела. Удивляюсь, как стража эмира справляется с подобной ордой.
— Довольно просто, — вставил киммериец. — Каганы отправят к палачу пару самых буйных воинов, и толпа быстро успокоится. Несмотря на свой невзрачный вид, кочевники поддерживают в армии очень строгую дисциплину. Однажды я видел, как гирканцы разорвали насильника лошадьми. Зрелище впечатляющее.
— Может, и так, — кивнул головой аграпурец. — Но мне здесь делать нечего. Из Рамдана надо, убираться, и побыстрее. Я иду в порт. Блокада не может длиться вечно.
— Нам в другую сторону, — произнес Конан.
— Тогда прощайте, — вымолвил капитан.
Отряд разделился на две равные половины. Контрабандисты направились на запад, к морю, а путешественники пошли на восток, вдоль городской стены. Признаться честно, киммериец пока не представлял плана дальнейших действий. Необходимо было где-то остановится и осмотреться, а сделать это оказалось не так-то просто.
В городе стояла ужасающая жара. Даже прохладный ветер с Вилайета не мог ее сбить. Вдобавок ко всему, близость степи приводила к большой запыленности улиц. Каждая проскакавшая лошадь поднимала целое облако пыли, и серо-рыжий туман очень медленно опускался на землю. Впрочем, привыкшие к пустыням Шема «барсы» не обращали на это внимания. Зато волшебница часто кашляла, чихала и постоянно закрывала рот и нос рукавом рубахи. В мужской одежде, низко надвинутой чалме и широких туранских шароварах девушка смотрелась довольно комично.
Несмотря на полуденное время, улицы были забиты прохожими, и путникам то и дело приходилось пробираться боком. Какая-то гнедая кобыла чуть не оттоптала киммерийцу ноги. Он с большим трудом сдержался, чтобы не проучить ее хозяина. Но стычка с гирканцем северянину сейчас была ни к чему, и, скрипя зубами от злости, киммериец проследовал дальше. Джамаль оказался совершенно прав, — большинство кочевников праздно шатались по Рамдану, шумно и бесцеремонно обсуждая увиденное.
— Я больше не могу, — взмолилась Селена. — Либо я задохнусь, либо меня затопчут.
— Потерпи, — успокоил девушку Конан. — Сейчас что-нибудь найдем.
Вскоре группа свернула в маленький узкий переулок. Неказистые рыжие стены из песчаника, соломенные крыши и тростниковые двери. Дерево на восточном побережье Вилайета ценилось довольно дорого, а потому бедняки для строительства жилищ использовали лишь подручные материалы. Этот квартал мало интересовал гирканцев, поживиться здесь было нечем.
Миновав несколько домов, путешественники, к своей огромной радости, обнаружили приличный постоялый двор. Под навесом находилось два десятка ухоженных, подкованных лошадей. Возле животных лежали огромные тюки с товаром, охраняемые четырьмя вооруженными кхитайцами. Значит, так же, как и в Аграпуре, купцы в Рамдане ждут снятия блокады. Торговля на время замерла, и все несут значительные убытки.
Толкнув легкую дверь рукой, киммериец уверенно шагнул внутрь таверны. Несмотря на боковые окна, в помещении царил полумрак, и северянину понадобилось время, чтобы к нему привыкнуть. Обстановка значительно отличалась от того, с чем раньше сталкивался киммериец в подобных заведениях…
Мебели не было вообще. На полу лежали ковры, на которых в разных позах расположились посетители. Кто-то сидел, кто-то стоял на коленях, кто-то облокотился на подушки и валики. Свободных мест оказалось немного, и путешественники разместились с трудом. Почти тут же перед, ними появился молодой человек, на вид, лет четырнадцати. Среднего роста, худощавый, с темными вьющимися волосами, широкими скулами и большим ртом. В его венах текла кровь двух народов — иранистанцев и гирканцев. Подобные смешанные браки в Туране встречались нередко. Чистоту нации соблюдали лишь правители могущественного государства, да и то придворные поговаривали, что у наложниц во дворцах чересчур много незаконнорожденных детей.
— Рады видеть дорогих гостей, — с легкой хрипотцой произнес юноша. — Вы прибыли надолго, или проездом?
— Пока не знаем, — честно признался Конан.
— Прикажете поставить лошадей в стойло? — поинтересовался парнишка.
— Мы пришли пешком, — вымолвил киммериец.
На лице туранца отразилось изумление. Ему ужасно хотелось спросить, каким путем добрались до Рамдана шемиты, но он удержался. Любопытство считалось пороком для мужчины. Если гость захочет, то сам расскажет свою историю.
— Принеси нам что-нибудь поесть и хорошего холодного пива, — заказал северянин.
— Очень сожалею, — огорченно проговорил молодой человек, — но пиво здесь не подают. Есть хорошее легкое вино. Его доставили из самой Вендии.
— Отлично, — кивнул киммериец. — Это даже лучше. Мы очень устали после долгой дороги. Хотелось бы отдохнуть…
— Хочу предупредить, — осторожно заметил юноша, глядя на рваную, окровавленную одежду «барсов». — Наше заведение не из дешевых…
Конан извлек из кошелька золотую монету и бросил ее туранцу.
— Хватит?
Парнишка ловко поймал монету, попробовал золото на зуб и тотчас скрылся из виду. Куда он исчез, киммериец так и не понял.
Ждать пришлось недолго. Молодой человек вернулся вместе с мальчиком лет десяти. Перед путешественниками поставили огромное блюдо с дымящейся бараниной, пять глубоких чаш и медный кувшин с необычайно длинной горловиной. Пока юноша разливал вино, его помощник принес фрукты и рыбу. Обед был поистине королевский. Многие посетители повернули головы и с интересом наблюдали за пирующими воинами. Северянин поднял чашу с рубиновой жидкостью и залпом ее осушил. Вкуса он не почувствовал, но жажду вино утоляло превосходно.
