Но возвращаться обратно нищим он тоже не собирался. Он отлично знал, где находится сокровищница Олафа Рыжего, но пытаться тупо ограбить её было бы глупо. Гораздо проще перерезать самому себе горло. И быстрее, и мучений меньше. Ему предстояло сделать так, чтобы Олаф покинул бухту, уйдя в дальний поход без него. И вот тогда он сможет погрузить всё оставшееся золото в рыбачью лодку и бежать отсюда.
Для него, ученика самых образованных философов современности, определить нужный курс по звёздам не составит никакого труда. Главное — добраться до материка. А там, за золото, он сможет купить лошадей и, просто пройдя по суше до самой Испании, снова сесть в лодку, чтобы добраться до Эгейского моря. Был и второй путь, по земле, до самой Греции.
Его родина располагалась на острове, но это было неважно. Оказавшись на берегу родного моря, он всегда сможет найти подходящего рыбака, который за несколько медных монет согласится отвезти путника в нужное ему место. Главное было остаться здесь, в так называемой столице новоявленной империи. При этих мыслях Никодим не мог не усмехнуться презрительно.
Ему, человеку, побывавшему в самых великих империях материка, было смешно слышать такое напыщенное название нескольких десятков приземистых, словно вросших в землю, бревенчатых зданий. Империя… Любому, кто хотя бы раз побывал в Риме или Византии, стал бы сразу понятен такой скепсис. Разве можно сравнить роскошные белокаменные города с этим погрязшим в грязи и глине убожеством?
За спиной Никодима послышались тяжёлые шаги, и раб, моментально очнувшись от своих дум, согнулся в угодливом поклоне. Олаф Рыжий, не дождавшись появления ярлов, лично вышел на улицу, чтобы проверить, как исполняется его приказ. Услышав, что гонцы давно уже отправлены, Рыжий мрачно скривился и, сжав кулаки, с ненавистью прошипел:
— Ленивые ублюдки. Только плеть понимают.
* * *
Из Кельтской бухты клан Свейна Акульего зуба выпер гостей с большим трудом. Как вскоре выяснилось, гостеприимство хозяев стало главным критерием принятия решения. Дождавшись, когда гости наконец выйдут в море, Вадим тяжело вздохнул и, покосившись на стоявшего рядом Рольфа, тихо проворчал:
— Ещё одно такое обсуждение дел, и я точно сопьюсь.
— Ты чего опять ворчишь, брат? — рассмеялся Рольф, хлопая его по плечу.
— Надоели хуже болячки. Вместо того чтобы дела делать, сидим тут и воду в ступе толчем. Будем, не будем, хотим, не хотим. Можно подумать, это нам нужно, а не им.
Сам того не замечая, Вадим так разгорячился, что невольно повысил голос. Услышав его возмущение, к стоявшим у кромки прибоя побратимам подошёл кормчий Юрген и с усмешкой спросил, повернувшись к Рольфу:
— Чего это он опять орёт?
— Возмущается, что гости больно прожорливы. Много, мол, вина выпили.
— Сам ты сволочь мохнорылая, — огрызнулся Вадим, услышав его слова. — Я ворчу, что много времени впустую потеряли. Две седмицы из пустого в порожнее переливали. Всё этих уговаривали. А кому это больше надо? Нам?
— Хватит ворчать. Тут не всё так просто, — усмехнулся кормчий.
— А чего сложного? — спросил Вадим, решительно упирая кулаки в бёдра.
— Мы и так их просить заставили. Нельзя унижать тех, с кем собираешься жить рядом. Нужно было дать им возможность сохранить честь. Сам понимаешь, что это за воины и ярлы, если не могут о своём клане как следует позаботиться. В общем, мы всё правильно сделали. Теперь они будут считать, что нужны нам так же, как и мы им.
— А зачем? — ехидно поинтересовался Вадим.
— Так. Давай, рассказывай, что мы опять не так сделали, — вздохнул Юрген, моментально сообразив, что книгочей не просто так разошёлся.
— Честь дело хорошее, нужное. Но в нашем случае было бы лучше, если бы они чувствовали себя здесь не хозяевами, а случайными гостями. Чтобы приучались к равному отношению постепенно. Тогда и гонор показывать не решатся. А то получается, что мы к себе сразу два клана принимаем, и в случае чего, неизвестно кто за кого встанет.
— Погоди, ты о чём? — не понял Юрген. — Они же клятву топора дадут.
— Клятва это хорошо. Но, как говорится, своя шкура ближе к телу. Не станешь же ты объяснять всем и каждому, почему делаешь так, а не иначе. Наши к такому давно уже привыкли, а у этих всё через споры да разговоры. Вот и выходит, что для нас было бы лучше, чтобы они себя гостями считали.
— Если бы мы упираться начали, из этой затеи ничего бы не вышло. Сам понимаешь, из-под одной руки уйти, чтобы сразу под другую встать, не так просто. Да и Свейн не хочет, чтобы все дела на него легли. Сложно это. Сразу столько людей в клане появится.
— Знаю, потому этот совет клана и придумал. Так нам всем проще будет, — вздохнул Вадим. — Ладно, дело сделано. Чего теперь-то кулаками махать.
К спорившим воинам подбежал Свен и, ухватив Вадима за плечо, скороговоркой сообщил, пытаясь утащить его за собой:
— Пошли скорее, тебя там ярл ищет.
— Где там? И зачем ищет? — переспросил Вадим, одним движением сбрасывая с плеча его руку.
— В доме. Зачем — не знаю, — быстро ответил парень, сообразив, что силой тут ничего не решишь.
Недоумённо пожав плечами, Вадим решительно направился в дом. Ярла он нашёл в общем зале, расхаживающим вдоль лавки, на которой сидел слуга Гюльфи. Юный богатырь упрямо набычился и вжал голову в широченные плечи, всем своим видом выражая отчаянную решимость идти до конца. Вадим одним взглядом оценил картинку и, подойдя к Свейну, спросил:
— Ну, и чего этот телок уже натворить успел?
— Да вот, припёрло ему, понимаешь, матери сообщить, что живой. На вёслах, говорит, в одном каяке дойду. Поначалу-то вельбот твой просил, а теперь даже на каяк согласен, — мрачно усмехнулся Свейн.
— Ты, парень, совсем ума лишился? — повернулся Вадим к Гюльфи. — Ты хоть понимаешь, где мы сейчас и куда тебе грести придётся? Решил вместо радости матери горе принести?
— Почему это? — ещё больше насупился парень.
— Да потому, что сейчас сезон штормов начинается. Это даже я знаю, хоть и не кормчий. К тому же в каяк ты столько припасов и воды не положишь, сколько тебе на такой путь потребуется. Даже если еды совсем мало брать, воды тебе всё равно не хватит. На драккаре, под парусом, мы до Нордхейма три седмицы идём, а в одиночку, на вёслах, считай, две луны ползти будешь. И запомни, если без еды человек две седмицы продержаться может, то без воды не больше одной. В общем, забудь эту бредовую идею и жди весны. Вот когда во фьорд Каменного тролля переберёмся, можно будет подумать, что и как сделать.
— Не могу, — упрямо помотал башкой парень. — Мать ведь даже не знает, что со мной стало.
