нас?
— Хоть бы и почуял, — проворчал Урхо. — Нас здесь три десятка, а их и дюжины не наберется. И гляди, ни одного воина не осталось!
— А царевич? — возразил Учай. — Да и охотники умеют метко стрелять. Кого из родичей ты завтра хочешь проводить в Дом Дедов? Или же сам туда вознамерился?
— Когда мы выходим на кабанов, мы тоже не всегда возвращаемся.
— Я с тобой согласен, брат, — отозвался Учай, задумчиво прищурившись, — но здесь нужна хитрость, а не храбрость.
— Что же ты скажешь арьяльцам, когда они доберутся до берега Вержи и увидят разоренный стан? Что на их слуг напали звери? Или мамонты взбесились и всех затоптали?
— Нет, я ничего не буду говорить им. Скажи парням — пусть уходят отсюда.
— Ты что-то задумал? — хорошо зная брата, спросил Урхо.
Учай ухмыльнулся.
— Мы должны их встретить на берегу, не доходя до частокола. Чужаки наверняка голодны. Пусть женщины выложат на блюда наилучшую снедь. Пусть наполнят чаши брагой. Мы окажем им достойный прием…
С самого рассвета Ширам то и дело ощущал устремленный на него взгляд. Это чувство то появлялось, то вновь исчезало. Неопределенность вызывала у накха глухое раздражение. Когда бы он мог, то еще утром остановился бы и разослал по округе следопытов, чтобы понять, чьи это глаза пялятся на него без спросу. Но у него не было на это ни людей, ни времени.
— Тебя что-то тревожит, маханвир? — спросил Хаста, давно за ним наблюдавший.
— За нами опять следят. И следят давно.
— Кто?
— Не знаю. Но не звери — люди.
— Здесь не должно быть врагов, — заметил жрец. — Это земли ингри, а уже совсем скоро мы выйдем к нашему острожку.
Сосновый лес совсем поредел, идти стало легко. Пологий холм, увенчанный частоколом, уже виднелся вдалеке в просветах между деревьями.
— Скоро мы сможем отдохнуть и залечить раны…
— И все же за нами следят.
Хаста задумался. Светило нежаркое солнце, шумели сосны. Все вокруг дышало миром и спокойствием.
— Может, пока нас не было, кто-то напал на ингри и захватил их деревню… Но кто? Кому здесь нападать? Родовая вражда?
Ширам покачал головой:
— Нет. Вождь, помнится, упоминал, что в трех днях пути на полдень находится еще одно селение ингри. Но они с ним не враждуют.
— Кто знает? Его гибель могла все изменить.
— И то правда. Мы не много знаем о нравах ингри.
— Во всяком случае, — подытожил Хаста, — кто бы это ни был — они нас явно боятся. Иначе бы не прятались по кустам.
— Очень скоро мы сможем это узнать. Но до того как мы окажемся под защитой частокола, все же не стоит убирать рук с оружия.
Сосновый лес закончился. Косматые звери, понукаемые мохначами, шагали по заросшей кустарником равнине к реке. Частокол, загон мамонтов, ворота были уже хорошо видны. Должно быть, возвращение охотников тоже не прошло незамеченным: неподалеку от ворот суетились слуги, а от селения в сторону арьяльцев двигалась толпа жителей с чашами в руках и деревянными блюдами, полными жареной птицы и соленой рыбы. На лицах измученных охотников появились радостные улыбки. Даже Аюр, заметив толпу, встрепенулся, выходя из своей горестной задумчивости.
— Смотрите, как ингри рады нашему возвращению, — повеселев, обратился он к Шираму и жрецу. — Мы были добры к ним, и, конечно же, они помнят добро. Видишь, Ширам? Твои страхи напрасны!
Накх промолчал, продолжая разглядывать оживленно галдящую толпу на дороге и прислугу у ворот. Что они там делают, что тащат наружу?
Охотники разом умолкли и ахнули, забыв о голоде и усталости.
— О! — воскликнул Аюр, впиваясь глазами в ворота. — Они доделали чучело! Чудовищный зверь сам вышел, чтобы встретить нас! Он поистине великолепен!
В отличие от прочих, Ширам на чучело едва взглянул. Конечно, радости ингри сложно было не заметить. И все же… Что-то было не так. Оставалось только сообразить — что.
Во главе толпы саарсан видел обоих сыновей погибшего вождя. Старший, Урхо, важно вышагивал впереди, завернувшись в длинный беличий плащ — недавний подарок царевича. Второй сын шел чуть позади, укрываясь за широкой спиной брата. Но накх отметил, что его ладонь лежит на длинном кинжале, еще совсем недавно украшавшем его собственный пояс.
Мамонты остановились перед ликующей толпой. Все ловчие, кто мог ходить, спешились и окружили белого мамонта, на котором восседал Аюр, чтобы изобразить подобающую сыну великого повелителя свиту.
Что-то не так…
Ширам, готовясь спуститься с мамонта, еще раз огляделся — и вдруг замер, не веря своим глазам.
Ну конечно! У людей, хлопотавших наверху, возле выставленного в распахнутых воротах устрашающего чучела, были светлые волосы! Не темные, как у большинства слуг, и не медово-золотистые, какие встречались у ариев, а белые, словно некрашеное полотно!
— Это засада! — что есть сил заорал он, толкая сидевшего перед ним мохнача. — Гони!
Не задавая лишних вопросов, как, впрочем, и всегда до того, погонщик рявкнул что-то невразумительное — и послушное его воле животное бросилось вперед с неожиданной резвостью, давя не успевших расступиться ингри. Прочие мамонты с трубным ревом устремились следом.
— Бей их! — заорал Учай, первым сообразив, что ловушка раскрыта. Его рев подхватили остальные. Урхо выхватил из-под плаща тяжелый топор и вонзил его в ближайшего охотника. Беличий плащ полетел на землю и был мгновенно растоптан ринувшейся на ариев свирепой толпой.
Застигнутые врасплох охотники не смогли оказать никакого сопротивления. В считаные мгновения их сбили на землю и, навалившись всей кучей, принялись рубить и колоть. Кто-то из охотников успел вцепиться в покрытые густой шерстью бока бегущих мамонтов, но позади явственно раздавались вопли ужаса, переходившие в крики избиваемых.
— Вперед, вперед! — хлопая мохнача по спине, кричал Ширам. — Засада!
— Хо-хо! Они бегут! — потрясая топором, ликовал Урхо, глядя на быстро удаляющихся вдоль берега реки мамонтов. — Мы победили!
— Чему ты радуешься? — подскочил к нему взбешенный Учай.
— Мы убили их воинов, а трусы сбежали! Они больше не осмелятся к нам прийти!
— Вот как? Не осмелятся? — Он ухватил брата за плечо и с силой развернул туда, где в лужах крови лежали убитые охотники царевича ариев. Вокруг стонали раненые ингри, не успевшие увернуться от неожиданно стремительных косматых гигантов.
— Ты видишь там царевича? Или его темнолицего родича? Нет! Ты разве не понимаешь, что они ушли невредимые и теперь вернутся с большим отрядом, чтобы отомстить за гибель своих людей?!
— Но мы задали им хорошую трепку! — заявил Урхо, удовлетворенно оглядывая поле битвы. — Они больше не решатся…
— Да ну! Скажи мне, старшак, где ты был, когда мальчишка рассказывал нашему отцу о могуществе своей державы?
— Эка
