— Господин, у ворот Даоки, — голос незаметно подошедшего слуги вывел Шу из размышлений.
— Наконец-то! — подпрыгнул с места наследник рода, собираясь лично встретить одного из отправленных ветеранов, но дал солидности взять верх над горячностью, — Почему он у ворот, почему не пустили внутрь и не привели ко мне?
— Господин, он какой-то, — слуга замялся, подбирая правильное слово, — странный.
— Что значит странный? — Шу двинулся к наблюдательному посту, жестом дав понять слуге следовать за ним.
— Не отвечает на вопросы, стоит на месте, покачивается, словно пьяный.
— Нажрался? — гневно прорычал Шу, в душе ликуя. Если бы так! Да пусть хоть весь отряд напьется, главное — чтобы празднуя успех и никак иначе.
— Не могу знать. Направили к нему человека, но тот не вступает в беседу.
— Разберемся, — Шу прошел через охрану поста видеонаблюдения, открыл дверь и сразу нашел нужный монитор, соединенный с камерой над воротами. На экране действительно был Даоки — и именно в том виде, что описывал слуга — ветеран покачивался, склонив голову, но при этом крепко стоял на ногах.
В след за ним вошел отец — видимо, ему тоже доложили о неких странностях.
— Не тянись, — отмахнулся Ито-доно от стойки смирно в исполнении Шу и пригнулся поближе к монитору, — где остальные?
— Не вышли на связь в положенное время. Отправил людей для выяснения обстоятельств, они будут на месте через сорок минут, — отрапортовал Шу, пытаясь унять страх перед отцом.
— Ничего нормально сделать не можешь, — фыркнул глава рода, — Этого — впустить во внутренний периметр и блокировать до выяснения обстоятельств, — Ито махнул в сторону экрана, отдавая распоряжение главе караула, на всякий случай сдвинул в сторону стеклянную крышку на центральном пульте и вдавил кнопку общей тревоги. Где-то в здании рыкнули сирены, давая знак гвардии занять места согласно распорядка.
— Сам встречу, — старик взглядом остановил сына и двинулся во внутренний двор.
Шу не оставалось ничего другого, как вглядываться в цветную картинку видеокамер.
Вот во двор вышли два оставшихся у рода учителя, подтянулись три ветерана в американских МПД и сорок бойцов с автоматическим оружием, что полукругом встали у правой стены — более, чем достаточно для любой неожиданности, и это если не считать штатных точек обороны — десятка автоматических пулеметных гнезд, что намертво перекрывали весь сектор внутреннего двора.
Небольшая дверь в створе тяжелых бронированных ворот приоткрылась, гостеприимно приглашая гулену-Даоки вернуться домой. Внешние камеры показали, как мужчина шелохнулся и неестественной, ломанной походкой пошел вперед. Каких-то двадцать шагов, и слуга рода вступает на ухоженную территорию внутреннего двора, двигается в его середину и замирает в метре от разозленного Ито-доно. Камеры не передавали звук, но Шу отчетливо видел маску гнева на лице отца. Нетрудно было догадаться, какие слова сейчас слышит Даоки — однако вовсе не реагирует. Голова так же склонена вниз, тело покачивается, словно центр тяжести мужчины где-то далеко под землей. Такое ощущение, что перед ним не нормальный человек, а… одержимый? Шу резко схватил микрофон и переключил тумблер на колонки внутреннего двора.
— Засада! — голос вышел неестественно-хриплым.
Его предупреждение словно послужило стартовой отмашкой для целого каскада событий. Вот слуги рода отбрасывают своего главу назад, чтобы защитить. Один из ветеранов бьет плетью воды в лже-Даоки, сдирает с него часть одежды и кожи, но результат то должен был быть совсем другой. Да его перерубить должно было пополам!
Подключается один из учителей — вот его удар словно впечатывает цель в ворота, с глухим звуком, словно у колокола. Но опять же — после таких техник не выживают, не говоря уже о том, чтобы встать на ноги и шагнуть навстречу. Целый каскад ударов обрушивается на одержимого, его тело летает из стороны в сторону, окрашивая двор в неприятно грязно-бурый цвет. Подключаются арт-установки, эффективные настолько, что через некоторое время все люди во дворе спокойно переводят дух. Автоматика не подвела, превратив бывшего родового ветерана, что до последнего пытался двигаться, в фарш.
'Придется слугам постараться, чтобы отмыть тут все', - Шу не позволил себе расслабиться и внимательно оглядывал окрестности. Странная атака была бессмысленной — ну пустили одержимого, ну открыли ему ворота, так а дальше что? Как будто кто-то позволит ему разгуливать по двору. Отвлечение внимания не позволило ему заметить начало следующего этапа атаки. Через некоторое время Шу вновь посмотрел на камеру внутреннего двора и не поверил своим глазам — каждая бурая точка, отмеченная кровью одержимого, зацвела небольшими алыми цветами. Наследник даже дар речи потерял от подобного поворота, пытаясь подыскать объяснение подобному чуду. Очередной знак недоброжелателей?
Все оказалось куда прозаичней — стоило одному из воинов попытаться уничтожить странное растение, как начался второй этап атаки. Целый сад растений, что на свою беду засеяла гвардия рода, резко покачнулся и выстрелил в воздух тысячами лепестков в ореолах пыльцы. Зрелище необычайной красоты, что обычно сопутствует чуду природы, совершенству юности и смертоносности оружия, и все это соединилось в парящих частичках цветков, что совершенно равнодушно воспринимали атаки гвардии, опадали под атаками, но большая их часть продолжала парить в разные стороны. Тем временем, бойцы рода вошли в раж и методично уничтожали свой же двор, пытаясь оградиться от неведомого. Со стороны могло показаться, что на дом напал какой-то другой род, практикующий воду. Позади бойцов бесновался отец Шу, приказывая то уничтожить заразу, то прекратить рушить имущество. На его месте, Шу давным-давно покинул бы родовое поместье или как минимум, обратился за помощью в клан. Но Ито-доно, видимо, не желал испрашивать поддержку в борьбе с растениями, и совершенно зря.
Третья стадии атаки вызвала у Шу лишь стон отчаяния. В миг, когда сотни уцелевших лепестков сами свернулись мелкими комочками и опали вниз, могло показаться, что странности этого дня окончены. Шу же видел, что растения просто заняли куда большую площадь, чем раньше, и теперь покрывали весь особняк целиком. Нерешительность главы рода обернулась катастрофой, секунды, когда еще можно было бежать, ушли в небытие.
Шу не совсем понял, каким образом на всех камерах внутреннего двора отражалось одно и то же — дремучий лес, словно особняк мигом перенесли в глухую чащобу. Ветви колыхнулись под порывом ветра, открывая неприятную картину насаженных на толстые сучья, фиксированных лианами, бойцов и самого главу рода. Шу впервые порадовался, что от камер нет звука, а у поста диспетчера отличная звукоизоляция — вынести крики дорогих ему людей и остаться в рассудке было бы очень тяжело. Сейчас же он еще мог что-то сделать — Шу взял в руки телефон, дрожащими руками выбрал нужный номер из списка и в панике уставился на сообщение — нет связи.
