– Хороший план, – едко сказал Гиз, – и, самое главное, подробный… А ишака своего бросишь? Или на себе потащишь?
– Надо будет – потащу, – упрямо ответил Огерт.
– Не ссорьтесь, ребята, – вмешалась в разговор Нелти. – И не шумите так.
– Ну так что? – понизил голос Огерт. – Спать будем или делом займемся?
– А спать-то ведь хочется, – негромко заметил Гиз.
– Успеешь еще отоспаться.
– И дождь льет.
– Тем лучше… Ну? Что? Решай, брат…
Гиз посмотрел на обступивших телегу лошадей, на мутные окна казарм, на размытые пятна редких уличных фонарей. Подумал о том, что если сбежать сейчас, то с мечом можно распрощаться навсегда. Вспомнил Стража, вспомнил его призыв, переданный белым призраком:
«Возвращайся…»
– А почему бы и не осмотреться, – пробормотал Гиз. – По крайней мере, будем представлять, где находимся.
– Вот и я о том же, брат, – поддакнул Огерт. – Мы просто поглядим, что к чему, а уж потом решим, что делать дальше. Все лучше, чем просто сидеть и чего-то ждать.
– Ты всегда умел убеждать, старший брат… – Гиз спрыгнул с телеги, хлопнул себя по левому бедру, привычно проверяя, на месте ли меч. Меча, конечно же, не было. – Что ты еще предложишь?
– Нелти останется здесь.
– Разумно, – согласился Гиз.
– А мы с тобой разойдемся.
– Справишься один?
– Если бегать не придется, то как-нибудь справлюсь.
– Остерегайся собак.
– Костылями отобьюсь.
– Может мне взять у тебя один?
Они улыбнулись, повернулись одновременно к Нелти.
– Никуда не уходи, сестра, – сказал Гиз.
– Стереги моего ишака, – сказал Огерт.
– Мы будем рядом.
– Мы скоро вернемся.
Лошади фыркали, всхрапывали, переступали копытами, терлись шеями, вскидывали головы. Им тоже не спалось, они словно чуяли что-то, что-то их тревожило – то ли дождь, то ли ветер, издалека несущий тревожные запахи, то ли сама ночь, близкая, густая, осязаемая.
– Будьте осторожны, – сказала Нелти. – И смотрите, не наделайте глупостей.
Она поочередно приобняла братьев, думая о том, что они, в общем-то, все те же еще мальчишки – пусть немного повзрослевшие, возмужавшие, окрепшие, но как и прежде упрямые, чересчур заносчивые и по-детски ершистые.
– Будьте осторожны, – повторила Нелти и крепко прижала к груди спящую кошку.
– У меня плохие новости, Зарт. Мертвяки двинулись.
– Это точно?
– Да…
В черное окно стучал дождь. Потрескивал фитиль самодельной свечи, стоящей на подоконнике. В углу где-то под потолком стрекотал сверчок.
– Мы все знали, что это случится.
– Но надеялись, что у нас есть еще время.
– Все-таки мы многое успели сделать.
– Но могли бы подготовиться еще лучше…
Устроившийся на шатком табурете Смар то и дело косился на отражающийся в окне огонек свечи, похожий на глаз, заглядывающий с улицы в комнату.
– Расскажи подробней, что ты видел. – Зарт приподнялся, сел на кровати, опустив босые немытые ноги на грязный пол.
– Вечером, когда стало темнеть, мы поднялись на холм и увидели, как ожили мертвяки. Они выбирались из своих укрытий и сходились вместе. Вся равнина шевелилась, словно разворошенный, разбросанный кусками муравейник.
– Ты заметил что-нибудь необычное?
– Мы находились далеко и спешили домой. Да и темно было.
– Понятно…
– Это еще не все плохие новости.
– Да? Что еще?
– Форпост Уката уничтожен.
– Что?
– Спаслись только три человека, они сейчас в моем отряде. Все прочие убиты. Сам форпост сожжен.
– Это очень плохо. Я рассчитывал на соседей.
– Спасенные подтвердили то, о чем мы и без того знали: у некромантов есть всадники и лучники. Кроме того, они видели волков с железными пастями. А одного артха.
– Не может быть!
– Так они говорят.
Зарт покачал головой, вздохнул, поднялся. Жилистый, сутулый, долговязый он мало походил на воина. Но все знали, что бывший сотник, несмотря на неказистое телосложение, необычайно силен.
– Какие еще новости ты принес?
– Мы опять встретили мальчика.
– И как он?
– Как обычно. Он рассказал, что видел подозрительных людей, и вызвался нас проводить. Он утверждал, что они некроманты. Кажется, он ошибся.
– Кажется? – Зарт вскинул бровь. – Эти люди здесь?
– Да. Мы привели их на заставу. По их словам, они планировали вступить в ополчение.
– Крестьяне?
– Один из них охотник на мертвяков. Второй – его помощник. Третий – вернее, третья – женщина, собирательница душ. У них есть королевская грамота.
– Сейчас развелось много грамотеев, и бумаги легко подделываются.
– Я внимательно ее рассмотрел. Она очень похожа на настоящую.
– Что ж, если эти люди хотят воевать, значит, так тому и быть.
– Эти люди не вполне обычны.
– Да я понял. Охотник и собирательница душ…
– Я не о том. Помощник охотника – хромой. Вернее, калека. Он шагу не может ступить без костыля. А женщина слепа.
– Ты шутишь?
– Ты когда-нибудь слышал, чтобы я шутил?
– Не припомню.
– Я серьезен.
– Значит, калека и слепая? И они тоже собираются воевать?
– Кажется, да…
Зарт недоверчиво хмыкнул, подергал себя за ус:
– Я хочу на них посмотреть.
– Они под навесом у третьей казармы.
– Но не сейчас… – глянул в окно Зарт. – Дождь…
Гиз и Огерт стащили кольчуги, выгребли из карманов все, что могло звенеть и бряцать, запахнулись в темные плащи, осмотрели друг друга.
– Нужны ли эти предосторожности? – пробормотал Гиз. – Мы не воры и не шпионы.
– Вот и будешь это доказывать, когда попадешься… Лучше подстраховаться…
Лошади косились на перешептывающихся людей, напирали, тянулись мордами, то ли подачку выпрашивая, то ли ласку.
– Значит, как договорились, – сказал Огерт. – Ты идешь к воротам, я – к реке. Далее – ты вдоль стены, я по течению.
– Уже третий раз это повторяешь, – недовольно сказал Гиз. – У меня хорошая память.
– Зато у меня… не очень…
Они еще постояли, обсудили, что будут говорить, если кого-то из них поймают, помолчали немного. И разошлись.
Под стропилами неуверенно чирикнул воробей, завозился, сыпля трухой.
Потом стало тихо.
Ишак все же нашел себе сухое местечко, заснул стоя.
Задремала Усь, смирившись с тем, что сегодня хозяйка не отпустит ее на мышиный промысел.
Успокоились лошади.
А Нелти все сидела, зарыв ноги в солому и напряженно слушала, как шелестит, скрадывая все звуки, ночной дождь.
Ей казалось, что время загустело, словно кисель.
Свеча догорала…
Зарт отпер железный ящик окованной прочной тумбочки, выдвинул его, достал две свечи, укрепил их на заляпанном салом подоконнике, зажег с помощью острой лучины. Сказал, глядя в темное окно:
