Окна зала были забраны массивными решетками, в самом зале находилось множество разнообразнейших приспособлений, в коих мой изощренный технический ум без труда признал примитивные, но действенные орудия пыток. Если Ив не ошибался, то скоро мне придется с ними познакомиться. Впрочем, не только с ними...
Меня усадили в большое металлическое кресло, стражники встали у дверей. Два человека в кожаных фартуках ремнями примотали мои руки к подлокотникам. Наверняка эти люди были подручными пресловутого Мастера. Я почувствовал себя весьма неуютно.
— У Иова свежий эль появился, — сказал один из подручных. Он был довольно щуплым, его прыщавое лицо выражало скуку. — Сходим вечером?
— Отчего не сходить... — зевнул его коллега, невысокого роста толстячок. — Сходим...
— Надо и Гарта позвать. Он уже отлежался.
— А чего с ним? — спросил толстяк. — Болел?
— Ага. Сдуру к Эльвире полез.
— Понятно, — кивнул толстяк. — Сглазила ведьма?
— Не то слово — неделю корчился. С ней лучше не связываться...
— Это точно, — согласился толстяк. — Я в прошлом месяце ее по заднице шлепнул, так мне потом так спину скрутило, не приведи Господи. Пришлось извиняться.
— И что?
— Что, сразу отпустило.
— Ведьма — она и есть ведьма, — подытожил разговор первый подручный. — Ее бы к нам сюда, уж мы бы позабавились. О, Мастер идет...
Я вздрогнул, представив, какое чудовище сейчас появится. Мое разгоряченное воображение рисовало огромного полуголого мясника в заляпанном кровью кожаном фартуке, с большими волосатыми лапами. Именно поэтому, увидев Мастера, я даже слегка разочаровался.
— И кто же тут у нас сегодня? — спросил Мастер, подходя ближе. — Ай, какой симпатичный... Надо же...
Мастером оказался человек лет шестидесяти. Он был невысок ростом, худощав и лысоват, его впалые щеки заросли густой щетиной. Его явно мучила одышка, к тому же он заметно хромал на левую ногу. На нем были старая серая рубаха с обтрепанными рукавами, кожаная безрукавка неопределенного цвета, вытертые штаны. Обут он был в короткие кожаные сапоги, в руках держал посох, на который тяжело опирался при ходьбе.
Самым примечательным в этом человеке оказались его глаза: даже когда Мастер улыбался, они оставались холодными и блеклыми, словно затянутыми тусклой серой пеленой. Заглянув Мастеру в глаза, я невольно побледнел: от этого человека можно ожидать чего угодно.
— Жалко... Ай, как жалко-то... — сказал Мастер, его подручные подобострастно захихикали.— А что делать? Гасклиты хуже чумы. Давим их, давим, а они все лезут и лезут. Дучо, приготовь инструменты...
* Толстячок бросился исполнять приказание Мастера, его щуплый напарник поставил рядом с моим креслом металлический столик.
— Послушайте, я же ничего не сделал... — В горле появился комок, я тяжело сглотнул. — Я хочу вернуться домой.
— Все хотят вернуться домой... — согласился Мастер, тяжело хватая ртом воздух. — А как это сделать? Как, я вас спрашиваю? Разве бы я был против... Дучо, не забудь длинные иглы... И ведь все лезут, лезут. Дома им места мало...
— Но я не хотел, — торопливо сказал я. — Я же не специально!
— Конечно, не хотел, — согласился Мастер. — А кто же хочет... Шел себе, гулял, а потом раз — и ты здесь. Нехорошо...
Толстячок принес и поставил на стол большой металлический поднос — взглянув на него, я почувствовал себя еще хуже. И впервые подумал о том, что Ив был прав, когда говорил о мостике.
Опираясь на посох, Мастер коснулся разложенных на подносе инструментов, их тихий металлический лязг привел меня в еще больший ужас. Похоже, Мастер прекрасно сознавал, что творится в моей душе.
— Приятный звук, верно? — сказал он и засмеялся, его хриплый смех прозвучал в тишине зала особенно жутко. — Это же музыка...
Выбрав один из инструментов, которым оказалось нечто вроде скальпеля, Мастер взглянул на меня и улыбнулся:
— Будем начинать... Дучо, принеси воды.
— Ему? — Дучо кивком указал на меня.
— Мне, дурень. Мне...
Дучо бросился выполнять приказ, Мастер задумчиво оглядел меня.
— Заголи-ка ему рубаху, Мучо...
— Да, Мастер... — щуплый помощник бросился исполнять приказание.
Судя по всему, у подручных Мастера был накоплен в этих делах немалый опыт. На то, чтобы расстегнуть мне рубашку и стянуть ее до локтей, Мучо понадобилось несколько секунд.
— Замечательно... — сказал Мастер, оглядев меня.— С таким материалом всегда приятно работать.
— Можно я, Мастер? — попросил Мучо. — Ну хоть немного...
— Не торопись, Мучо... Успеешь еще... Я тебе ноги оставлю...
Наверное, я очень слабый человек, и вид сверкающей стали в руках Мастера не смог оставить меня равнодушным — тем более после услышанного от Ива. Кроме того, я не раз встречал в книгах мнение специалистов, утверждавших, что нет человека, способного противостоять пыткам, — особенно если работает мастер своего дела. Ты все равно выложишь все, что знаешь, это лишь вопрос времени. Об этом, кстати, говорил и Ив. Так стоило ли упорствовать? Может, надо придумать что-нибудь поумнее?
— Подождите! — торопливо сказал я, почувствовав, как отточенная сталь коснулась моего плеча. — Я все скажу!
— Я тебя еще ни о чем не спрашивал... — сказал Мастер и улыбнулся.
Он слегка повел рукой — я почувствовал острую боль, по плечу поползли капли крови.
— Я знаю, что вам надо! — быстро произнес я.— И я покажу вам Дверь — при условии, что вы меня отпустите.
— Хитрец... — сказал Мастер. — Ты меня обманываешь.
— Я говорю правду! Дверь в лесу, надо начертить рукой знак, тогда появляется туман. Я прошел через туман и попал к вам. И я могу показать, где это. Мы могли бы договориться.
Мне показалось, или инструмент в руке Мастера и в самом деле дрогнул?
— Это интересно... — сказал Мастер. — Кто тебе рассказал о тумане?
— Да никто мне ничего не рассказывал, — ответил я. — Просто я живу в доме, где раньше жила колдунья. Она книжку оставила, там все было написано. Дверь у меня в подвале. Я попробовал, и у меня получилось. А назад вернуться не смог. Заснул у дороги ну и... попал сюда...
Не знаю почему, но я пока решил не говорить о карлике — наверное, все еще надеялся на то, что он может помочь мне вернуться. А книга — это правдоподобно.
— Занятно... — сказал Мастер. — Ну где тебя носит, Дучо... — взяв из рук прибежавшего помощника кувшин, Мастер не спеша отхлебнул воды, затем поморщился и вернул кувшин Дучо. — Холодная... Ты же знаешь, Дучо, мои зубы не любят холода...
— Свежая... — Дучо виновато пожал плечами. — Бак только что наполнили. Не успела нагреться.
Впрочем, вода Мастера уже не интересовала. Опираясь на посох, он задумчиво смотрел на меня, размышляя, что со мной делать. Дучо, желая искупить вину, заботливо подставил Мастеру стул, но тот на него даже не взглянул.
— Гасклиты всегда были хитрыми... — пробормотал Мастер, внимательно глядя на меня. — Кто золото обещает, один вечную жизнь пообещал... — Мастер тихо засмеялся. — Удавил я его. Мучиться так целую вечность... — Он прижал руку к груди и закашлялся. — Не для меня это...
— Я вас не обманываю. Умные люди всегда могут договориться — разве не так?
— Да, говоришь ты складно... — кивнул Мастер.— И писать, конечно, умеешь?
— Умею.
— Оно и видно... — Мастер снова кивнул. — Грамотный... Только ведь ум не всегда пользу приносит. Обычно от него одни беды...
— Может быть. Только я все равно говорю правду. И это легко проверить.
— Проверим, конечно... Как не проверить. Только не ошибись, если обманешь—сильно пожалеешь. Неделю умирать будешь. Здесь, в этом зале... — Мастер устало вздохнул. — Ладно, Дучо, уведите его. Да, что еще — посадите в нашу камеру. Так спокойнее...
Повернувшись, Мастер пригладил дрожащей рукой остатки волос и медленно пошел к выходу, тяжело опираясь на посох.
Это БЫЛА БОЛЬШАЯ И ДОВОЛЬНО МРАЧНАЯ комната. Серые каменные стены навевали уныние, дневной свет с трудом пробивался сквозь узкие окна. Обстановка выглядела богато: несколько деревянных, отделанных золотом шкафов, заставленных серебряной и золотой посудой, огромные настенные часы с мерно качающимся маятником. Почти в центре комнаты, ближе к окну, стоял большой стол, рядом расположились два грубых кожаных кресла. Справа виднелась дверь в соседнюю комнату.
У окна стоял человек, задумчиво глядя вниз, на дворцовую площадь, на раскинувшийся за территорией дворца город. Он был высок, хорошо сложен, одет в дорогую, хорошей выделки темную кожаную одежду. На широком поясе висели кобура и нечто круглое в небольшом кожаном мешочке.
Черты лица человека были правильными и даже могли показаться приятными, но этому мешали их излишняя резкость и мрачное выражение. Особенно мрачным и холодным был его взгляд.
