Истинно жив! Я Симдон Казеренготтвер, или запамятовал?
— Честно говоря….да, твоя правда, я… ранило меня. Ничего не помню.
— А мы-то думали, ты отбегался, Руэн, — тут карлик осторожно приблизился ко мне и коснулся моей руки. — Прокляни меня Чрево, теплый! Не мертвец, ха-ха! Твоя правда, проклятущая ушастая шваль! Vatlan amaroth! У тебя семь жизней, парень, как у кошки.
— Что вообще со мной случилось?
— Умер ты, — со странным удовлетворением в голосе сказал карлик. — Причем, как я понимаю, не один раз. На пристани тебе на моих глазах прострелили башку. Я своими ушами слышал, как пуля хрястнула о твой череп. Да вот и дырка от нее, — карлик показал пальцем на мою скулу.
— На какой пристани?
— Известно на какой, на Перечной. Все шло как надо, мы почти пришли на место, а тут стража явилась, откуда не ждали, началась пальба и все такое. Ты получил свинцовый гостинец прямехонько в голову, свалился в воду и утонул — все видели, как ты пошел ко дну, что твой камень. Коли не от пули помер, так захлебнулся, верняк. Так что отдал душу дважды. Мы тебя оплакали и выпили за помин твоей светлой эленширской души у меня в кабаке. Думали, море тебя забрало, да только утром, ни свет, ни заря, прибежал Зимен и рассказал, что волны вынесли твой труп на берег. Зимен тебя и затащил в этот грот, — Тут карлик перевел дыхание. — Ну, Виарен велел тебя закопать, как положено, вот я и пришел.
Кто такой Виарен, я, естественно, представления не имел. Нужна была информация.
— Симдон, а что было до того, как меня… убили? — спросил я, облизав пересохшие губы.
— Vatlan morot, ты что, в самом деле, ничего не помнишь? — удивился карлик.
— Ничего.
— Пристань, контрабандистов, как стража появилась? Как стрельба началась?
— Я же сказал — ничего. (Боже мой, какая пристань, какие контрабандисты?! Что за…)
— Бедняга, — Карлик посмотрел на меня с сочувствием. — Ну, да ладно, главное, что живой. Я честно рад, что так обернулось. А что память отшибло, не беда. Воздух свободы, мой эль и хорошая компания быстро тебя исцелят. Пошли!
Мысли скакали в голове, как взбесившиеся лошади. Чтобы снова не впасть в панику и не заорать, я глубоко втянул ртом воздух и попытался успокоиться. Вдох — спокойно, брат, спокойно, — еще вдох — успокойся, не паникуй, это всего лишь кошмар, это какой-то глюк. Я попал в аварию, побился, меня привезли в травматологию, обкололи всякой дрянью, вот меня и глючит не по-детски. Еще вдох, еще…
Внутри все дрожало, ноги не слушались, но я пошел за странным карликом к выходу и оказался на пасмурном, погруженном в сумерки морском берегу. Справа от меня торчали из серой беспокойной воды какие-то острые скалы, а за спиной, на вершине огромной дюны, вставал лес. Впереди в сумеречной мгле, повисшей над морем, угадывались очертания гигантской ступенчатой башни: она будто вырастала из моря, темная, окруженная клочковатым туманом. Карлик предложил топать за ним. В полном молчании мы прошли по берегу метров эдак сорок; карлик впереди, я следом, стараясь не отставать. Это было нелегко — парень, несмотря на короткие ножки, шел очень быстро.
— Куда идем? — не выдержал я.
— В город. Стража уже закрыла ворота, придется идти через подземный ход. У меня есть лодка и…
Тут карлик застыл, глядя куда-то вдаль. Я посмотрел туда же.
— Ничего не вижу, — сказал я.
— Рог, — пояснил Симдон. — Вроде как со стороны башни звук донесся. Не слышал?
— Не слышал и не вижу ничего. В таком тумане…
— Вот опять! — Карлик прислушался: видимо, слух у него был на зависть, потому что я ни фига не слышал, кроме шума прибоя. — Точно, сигнал. Тревога. Пошли! — Симдон одной рукой выдернул из песка свою лопату, а второй толкнул меня в бок.
В следующее мгновение и я услышал этот звук. Он прокатился над морем — далекий, вполне отчетливый, похожий на сигнал пионерского горна.
— Ах ты, жабница задратая! — Мой спутник плюнул на песок. — Гляди!
В тумане показался небольшой парусный кораблик, — баркас ли, катер, — который шел к нашему берегу. Кто бы ни был на этом корабле, они наверняка нас увидели.
— Бежим! — Симдон изменился в лице, схватил меня за руку и потащил от воды к деревьям.
Миг спустя мне стало ясно, чего это парень так перепугался: баркас окутался облаками дымами, мимо нас что-то просвистело, и я услышал треск выстрелов. С баркаса стреляли, и стреляли именно по нас с Симдоном.
Надо было сматываться с берега как можно скорее. Лес был совсем недалеко от нас, но берег был крутой, и карабкаться по глинистому, влажному склону дюны было совсем непросто. Впрочем, страх сделал свое дело — мы с небывалым проворством взобрались наверх и, только забежав в лес поглубже, почувствовали себя в некоторой безопасности.
— Vatlan fimli на мой грешный зад! — выдохнул Симдон. — Что там случилось?
— Нельзя здесь оставаться, — заметил я. — Надо уходить.
— Сейчас, сейчас, я только отдышусь чуток…
Новый звук, раздавшийся с берега, никак не добавил мне оптимизма. Я услышал собачий лай, причем, судя по тембру лая, собаки были здоровенные, свирепые, и их было много.
— Давай! — Я толкнул карлика в плечо и побежал вперед.
Сосняк, в который мы забежали, был достаточно густой, но не настолько, чтобы в нем укрыться, тем паче, что погоня была с собаками. Из леса мы выбежали на широкую проселочную дорогу, разбитую колесами в грязь, потом снова мчались по лесу, и ветки хлестали нас по телу, оставляя жгучие рубцы и разрывая одежду. Остановились мы только, когда в лесу стало совсем темно. Симдон плюхнулся на поваленное дерево — он запыхался и бежать дальше не мог. Я тоже чувствовал себя неважно.
— Проклятия на мою башку! — проохал карлик, растирая сведенную ногу. — Все плохо, очень плохо!
— Что плохо?
— Как мы теперь вернемся в город, остроухий? Эти сволочи с баркаса видели нас, запомнили. Теперь в город нам дороги нет. А у меня трактир.
— Не думаю, что они нас запомнили. На берегу было темно. Если нас не поймают, утром сможем пробраться в город.
— Скажите на милость! — хохотнул Симдон. — С пулевой раной на морде?
— Ты же сам сказал, есть какой-то подземный ход. Подождем, когда стража уберется с берега, и пройдем этим ходом в город.
— А что, мысль! — Симдон сразу перестал охать. — Вы, сиды, иногда неплохо соображаете.
— Мне нужна информация. Как получилось, что в меня стреляли?
— Ты и этого не помнишь?
— Ничего не помню, сказал же!
— Ладно, не ори. Это был приказ
