долг вернуть надо.
– Долг – это серьёзно, – задумчиво протянул он. – Сколько?
– Двадцать. Двадцать тысяч.
– А, – Ольгер дёрнул головой. – Никаких проблем.
Он встал, неторопливо подошёл к комоду с часами, взял небольшой блок бумаги для записей и тонкую золочёную авторучку. Со всем этим он вернулся ко мне.
– Пишите имя и адрес, кому деньги причитаются. Коста отнесёт. А вы спокойно отправляйтесь к себе.
Я написала на верхнем листочке имя и адрес сестры. На всякий случай приписала номер её мобильника.
Ольгер забрал у меня блок и оторвал листочек.
Коста появился в комнате, будто бы и правда услышал какой-то зов. Вошёл и склонил голову в ожидании распоряжения. А лицо его при этом было крайне озабоченным.
– Что опять? – раздражённо бросил Ольгер.
– Дайра… – страдальчески вздохнул Коста. – Выбил крышку корзинки и…
– Из квартиры не удрал?
– Нет. Всё закрыто наглухо.
– Найдётся тогда, – буркнул Ольгер.
Создавалось впечатление, что жизнь этих странных людей вертелась вокруг шкодливого полосатого кота.
– Двадцать тысяч. Означенной даме по указанному адресу, – распорядился Ольгер и отдал Косте бумажку.
Тот глянул на мои каракули и кивнул:
– Сделаю. Найду Дайру и сразу же отправлюсь.
– Сейчас иди. Дайру найдёт Брилле.
Коста снова почтительно склонил лысую татуированную голову и удалился, шаркая по коридору тяжёлыми берцами.
Я засмотрелась на дверь, за которой исчез Коста, поэтому, когда в комнате прозвучал низкий бархатный женский голос, я вздрогнула от неожиданности. Голос произнёс что-то на незнакомом мне языке.
– Ну-ну, что вы так нервничаете, Аля? – укоризненно произнёс Ольгер. – Это Брилле. Она проводит вас в комнату.
Брилле наверняка появилась из-за той же портьеры и сделала это бесшумно. Высокая брюнетка с длинными гладкими волосами на прямой пробор. Бледная, с точёными чертами и выражением лица уставшей тюремной надзирательницы. Одета она была в длинную свободную тунику из плотной ткани, и даже мешковатый фасон одёжки не мог скрыть гордую осанку и большую грудь.
– Пойдём со мной, – сказала она. Акцент у неё тоже был, хотя и не такой заметный, как у Ольгера.
Я шагнула было за ней, но остановилась:
– У меня чемодан в коридоре!
Брилле вздёрнула брови и слегка пожала плечами:
– Хорошо, пойдём за чемоданом.
Она пошла впереди в ту же дверь, за которой исчез Коста. Я вышла вслед за ней в коридор.
Здесь было всё так же темно. Неудивительно, что в таких потёмках они вечно теряют кота.
Брилле подождала, пока я дотопала до чемодана и снова вернулась к ней. Потом она просто махнула рукой и пошла вперёд.
– Вы нашли кота? – спросила я ей в спину.
– Нет ещё, – холодно ответила Брилле. – Найду, никуда не денется.
– Давай помогу.
– Ольгер сказал, оставить тебя сегодня в покое. Он считает, тебе сегодня надо отдохнуть. Завтра с утра получишь Дайру под свою ответственность. Мы хоть вздохнём спокойно.
Завернув за угол, она довела меня почти до самого тупика и указала на одинокую дверь:
– Вот твоя комната. Не морлескин, конечно, но всё необходимое для сна есть.
Я решила не переспрашивать. А вдруг в этом доме тот, кто не в курсе, что такое морлескин, достоин лишь всяческого презрения?
– Ужин в девять часов, – сказала она равнодушно. – Сегодня у нас рыба.
Я сегодня пропустила обед, поэтому всё было бы кстати, но только не рыба. У меня на любую рыбу мгновенная и сильная аллергия. Но открывать строгой красотке мои маленькие тайны было как-то рановато, поэтому я вежливо пробормотала:
– Спасибо, я не голодна. Но, может быть, где-то можно налить чашку чая? Я схожу сама.
– Где-то можно, да, – она презрительно дёрнула плечом. – Только показывать тебе дорогу мне сейчас некогда, так что я занесу тебе чай. Через некоторое время.
– Спасибо!
– Я не горничная тут, вообще-то, чтобы ты знала. Но Ольгер не терпит, когда мы к новичкам не слишком гостеприимны.
Я хотела было и в третий раз её на всякий случай поблагодарить, но Брилле повернулась и быстро ушла, не дав мне больше сказать ни слова.
Я открыла дверь и вошла, втащив за собой чемодан.
В комнате было темно, за очень плотными задёрнутыми занавесками сумерки. Я нащупала справа от двери выключатель и щёлкнула им. Вместо верхнего света включился невысокий торшер в углу и осветил помещение. Я застыла с раскрытым ртом.
Не знаю, какие запросы у Брилле, а на мой взгляд это было ни в коем случае не хуже неведомого морлескина:
