Ноги Лоуренса тяжело стукнулись о палубу. Кровь снова прихлынула к ним. Отчаянный, избавившись от лишнего груза, хлопнулся на четвереньки так, что дрожь прошла по всему кораблю. Лоуренс лежал на спине и дышал полной грудью, несмотря на хлещущий дождь; мускулы отказывались повиноваться. Жестом отослав мнущегося рядом Уэллса, он попытался встать. Ноги с трудом, но держали. Он заставил их двигаться, и боль от возобновившегося кровообращения начала проходить.
Шторм бушевал по-прежнему, но «Надежный» с зарифленными марселями плавно скользил по волнам, и овладевшее всеми предчувствие катастрофы ослабевало. Обозрев работу Райли со смешанным чувством гордости и сожаления, Лоуренс попросил Отчаянного переместиться обратно на середину кормы, чтобы не создавать крен. Они сделали это в самую пору: Отчаянный, вернувшись на старое место, тут же зевнул и спрятал голову под крыло — даже еды вопреки обыкновению не потребовал. Лоуренс сел на палубу и прислонился к нему. Суставы ломило от перенесенного напряжения, однако он заставил себя выговорить, едва ворочая языком:
— Ты молодчина, Отчаянный. Настоящий храбрец.
Отчаянный высунул голову и распахнул смеженные было глаза.
— Правда?
Лоуренс почувствовал себя слегка виноватым оттого, что еще ни разу не похвалил своего питомца. Это создание перекроило всю его жизнь, пусть так — но благородно ли злиться на животное за то, что оно следует законам природы?
Сейчас он, однако, слишком устал для дальнейших излияний и повторил лишь, поглаживая черный драконий бок:
— Молодец, молодец. — Отчаянному вполне хватило и этого. Он осторожно свернулся вокруг человека, прикрыв его от дождя краем крыла. Живой занавес отгораживал Лоуренса от бури, большое сердце мерно стучало у него под щекой, теплый бок грел, как печка. Убаюканный теплом и уютом, он погрузился в глубокий сон.
— Вы уверены, сэр, что это вполне безопасно? — беспокоился Райли. — Может быть, все-таки соорудим невод?
Лоуренс слегка натянул ремешки, оплетающие его бедра и голени. Они держали хорошо, как и сбруя. Благодаря им он крепко сидел на спине у Отчаянного, как раз позади крыльев.
— Нет, Том, какой уж там невод. Мы не рыбачий баркас, и лишних людей у вас тоже нет. Что, если нам подвернется француз? — Он потрепал Отчаянного по шее, и тот повернул голову, с интересом наблюдая за происходящим.
— Ну что, ты готов? Полетели? — Дракон положил переднюю лапу на поручни. Мускулы уже играли под гладкой кожей, голос выдавал нетерпение.
— В сторону, Том. — Лоуренс отстегнул цепь, взялся за шейную лямку. — Да, Отчаянный, можешь… — Они взвились в воздух одним прыжком, с обеих сторон раскинулись мощные дуги крыльев, длинное тело вытянулось, как летящая в небо стрела. «Надежный» внизу превратился в игрушечный кораблик, одинокий среди безбрежного океана, милях в двадцати восточнее показалась «Амитье». Ветер дул с сокрушительной силой, но крепления не давали упасть, и Лоуренс снова не сумел сдержать блаженной идиотской улыбки.
— Держим на запад, Отчаянный. — Он не хотел подлетать слишком близко к суше, где рисковал нарваться на французское патрульное судно. Отчаянного теперь снабдили ошейником с поводьями для удобства наездника. Сверившись с прикрепленным к ладони компасом, Лоуренс натянул правый повод. Дракон прервал подъем и послушно повернул в нужную сторону. День был ясный, безоблачный, волна умеренная. Отчаянный при ровном полете работал крыльями не столь усиленно, но тем не менее резво отмахивал милю за милей. «Надежный» и «Амитье» уже скрылись из виду.
— Вижу одну! — сказал Отчаянный и с возросшей скоростью ринулся вниз. Лоуренс, вцепившись в поводья, подавил восторженный мальчишеский крик. Выходит, у дракона невероятно острое зрение, раз он углядел добычу с такой высоты? Оглушительный плеск не дал Лоуренсу обдумать эту новую мысль как следует. В когтях Отчаянного бился, разбрызгивая воду, дельфин.
Дракон снова удивил Лоуренса: он завис в воздухе, мерно двигая крыльями, и стал есть. Всадник, которого все время мотало вверх-вниз, чувствовал себя при этом не очень Удобно, зато падающие в океан внутренности приманивали других рыб. Доев дельфина, Отчаянный тут же выловил двух крупных тунцов, по одному на каждую лапу, а следом настал черед громадной меч-рыбы.
Лоуренс, поглубже засунув руку под шейный ремень, смотрел вокруг и ощущал себя хозяином всего океана, на котором не было больше ни одного корабля. Он невольно гордился успехом своего плана, а полет наполнял его душу восторгом. Пока к ликованию не примешивались мысли об отданной за это цене, он был совершенно счастлив.
Отчаянный доел меч-рыбу и выкинул в море зубастые челюсти, предварительно с любопытством их осмотрев.
— Все, я сыт, — объявил он. — Может, полетаем еще?
Это было искушение, но они уже находились в воздухе больше часа, и Лоуренс не знал пока пределов выносливости Отчаянного.
— Вернемся к «Надежному» и полетаем вокруг него, если хочешь.
Теперь они мчались низко, над самой водой. Отчаянный играючи задевал волны, мир Лоуренса расплывался в облаке брызг, и только дракон внизу сохранял свою плотность. Лоуренс глотал соленый воздух, отдаваясь наслаждению без остатка. Он натягивал поводья лишь изредка, чтобы взглянуть на компас, и вскоре они благополучно отыскали «Надежный».
Отчаянный в итоге решил поспать. На этот раз они сели на палубу несколько грациознее, совсем немного погрузив корабль в воду. Лоуренс расстегнул крепления и слез. Он с удивлением обнаружил, что слегка натер себе ляжки — хотя чему тут, собственно, удивляться. Райли спешил к нему с откровенным облегчением на лице.
— Напрасно беспокоились, — сказал ему Лоуренс. — Он все сделал как надо. Теперь можно не волноваться, он сам себя отлично прокормит. — И погладил Отчаянного. Тот, уже задремавший, приоткрыл один глаз, испустил ласковый рокот и заснул окончательно.
— Очень рад — и за него, и за нас, — ответил Райли. — Пока вас не было, мы все-таки порыбачили и теперь сами сможем отведать великолепное тюрбо на обед. Офицеров с батареи я тоже хочу пригласить, если вы не против.
— Сделайте одолжение. — Лоуренс потопал, разминая ноги.
После переезда Отчаянного на палубу он уступил Райли каюту. Тот в конце концов согласился, но, чтобы загладить свою невольную вину, почти каждый вечер приглашал Лоуренса обедать. Шторм прервал это обыкновение, которое они сегодня намеревались возобновить.
Обед удался на славу. Бутылка, обошедшая стол несколько раз, размочила чопорные манеры мичманов. Лоуренс владел даром застольной беседы, и при нем офицерам всегда обедалось весело — тем более что теперь они с Райли могли вести себя как друзья, не придерживаясь чинов и званий.
Столь неофициальная обстановка побудила Карвера, прикончившего свой пудинг несколько раньше других, обратиться к Лоуренсу с вопросом.
— Осмелюсь спросить, сэр: правда ли, что драконы выдыхают огонь?
Лоуренс после сливового пудинга, запитого несколькими бокалами хорошего рислинга, ответил ему весьма благодушно.
— Это зависит от породы, мистер Карвер, но я думаю, что такая способность встречается чрезвычайно редко. Я только раз наблюдал, как турецкий дракон выдохнул огонь в битве на Ниле, и был, скажу вам, чертовски рад, что турки приняли нашу сторону.
Все собравшиеся невольно вздрогнули. Пожар на палубе — одна из самых страшных опасностей, что может грозить кораблю.
— Я тогда был на «Голиафе», — продолжал Лоуренс, — и нас отделяло не более полумили от «Ориента», когда тот вспыхнул подобно факелу. Мы уже расстреляли его палубные орудия и посбивали стрелков с мачт, поэтому дракону ничто не мешало атаковать. — Он помолчал, вспоминая пылающие паруса, клубы черного дыма и оранжево-черное чудовище, изрыгающее огонь раз за разом. Крылья его раздували пламя. Ужасающий рев был заглушён только взрывом, и целый день после этого все прочие звуки казались Лоуренсу непривычно тихими. Мальчиком он побывал в Риме и видел в Ватикане изображенный Микеланджело ад, где грешников поджаривали драконы: гибель «Ориента» имела много общего с этой картиной.
