Ознакомительная версия.
Аргнист молчит. Говорить сейчас нельзя. Такое горе словами не лечится.
— Созывай своих, — говорит наконец старый сотник. — Всем по домам пора. Не ровен час, сам знаешь…
— Погоди, Аргнист… — Глаза у Нивена сейчас совершенно бешеные, ровно у того, кому на смертном поле сейчас в погибельную атаку идти. — Погоди, сосед! Об одном тебя молю — дай мне до завтра время. Подумать, покумекать, с молодцами моими потолковать. А завтра, ежели что…
— Ты что же, завтра снова красный огонь зажжёшь? — нахмурился Аргнист. — Снова соседей собирать будешь? Смотри, сосед, расплатиться не сможешь! А без моих да Харлаговых парней как ты через леса пройдёшь?!
— Сосед… — Глаза у Нивена кровью налиты, чувствуется — на всё человек сейчас пойдет. — Сосед, Богами Новыми, нас хранящими, Хедином Всесеященным да Ракотом Милостивцем, тебя заклинаю — дай мне до завтра срок и обещай, что, если позову, на помощь придёшь! Невмочь мне в приживалы идти! Лучше уж самому на рогача с голыми руками выйти! Повремени! Дай отсрочку! Быть может, придумаем мы, как без Защитников держаться! Бьём же ведь Орду мы в поле, верхами! Сам ты и бьёшь! Так неужто не в силах мы крепкое место одни отстоять?!
Видать, человек от горя в уме повредился — такое несет. Аргнист только головой покачал.
— О бабах да о детишках подумай, Нивен, — жестко говорит старый сотник. — Не о себе сейчас помысли — о других! Гордость свою смири! Не расплачивайся за неё чужими жизнями! Ребятишек бы пожалел!
— Отказываешься, — шипит Нивен, сжимая кулачищи, а они у него что твои кувалды. — Ну, давай, давай, Аргнист, сын Гортора! То я тебе ещё попомню. Попомню, слышишь?!
Старый сотник только плюнул с досады.
— Видать, сосед, ты и впрямь ума последнего лишился. Делай как знаешь. А я пошел. Сожрут тебя за завтрашний день — на себя самого пеняй.
Аргнист повернулся — и прочь. Арталег — за ним.
— Отче, дозволь спросить?
— Давай спрашивай, — ворчит Аргнист, немилосердно кусая вислый ус.
— Отче, а зачем ты Нивена отговаривал? Пусть бы рискнул. Что, трудно было б нам лишний раз до его хутора сгонять? Вон сегодня потерь нет, только Капроду шею поранило. А так, глядишь, Нивен попробовал бы, а мы потом у него, коли что получится, так переняли бы. А прикончили бы его твари — что ж, значит, на то Хедина высокая воля…
— Да ты что, ягоды волчьей объелся, что ли? — в ярости поворачивается к сыну Аргнист. — В уме ли ты, сыне?! Хутор народа полон! Баб пять десятков! Малолетки, груднички… всех их Орде на прокорм?!
Арталег аж попятился — не ожидал от отца такого. И чего это старому в голову ударило? Какое ему, Арталегу, дело до нивенских? Да пусть они все в распыл пойдут, сытью ордынской сделаются! Лишь бы свой хутор жил. И это главное. Арталег плечами повел, однако же отцу перечить не решился. Голову склонил, руками развел — виноват, мол, по неразумию ляпнул…
Отец и сын вышли из наполовину сожжённого, наполовину размётанного хутора на двор. Все были при деле. И Аргнистовы, и Харлаговы, и Дромаровы с Эргастовыми потрошили туши чудовищ. От неё. Орды распроклятой, тоже порой прибыток случается. Печень рогача — отличное целебное средство: и от живота помогает, и при ранах гниющих. Клыки хоботяры, ежели их истереть и с мёдом липовым пить, при лихорадке первое дело. Ногогрыза панцирь, измельченный, с мелко рубленным лёгким броненосца варенный, очень хорош, когда с юга чёрное поветрие приходит. За такое снадобье в лихие годы, когда болезнь эта по Северному Хьёрварду гуляла, громадные деньги платились. У Аргниста ещё с тех времён увесистый мешок королевских грифонов остался…
Что там за шум?.. А, ну так и есть — Аргнистовы с Дромаровыми двух ногогрызов и броненосца не поделили. Аргнистовы шумят — мы, мол, тут раньше всех были, пока вы там еще баб своих по лавкам мяли, а Дромаровы доказывают, мол, наш наконечник в туше застрял… Ну, с Дромаром-то мы управимся. Пусть доволен будет, что вообще к делёжке допустили…
Аргнист подошел, пару раз рявкнул, и Дромаровы, хвосты поджав, восвояси подались. А нивенских как не было, так и нет; ужели ж Нивен и впрямь решил здесь оставаться?!
Вот и разделку закончили, вот и трофеи в седельные сумы упрятали, трогаться пора, а старый сотник все медлил. Не по-людски это — добрых полторы сотни народа на верную смерть бросить. Сейчас, сейчас полезут воющие бабы с ребятнёй, мужики пожитки на волокуши грузить начнут, и тронется хутор.
Подошли Харлаг, Дромар и Эргаст.
— Чего они мешкают-то? — прогудел Харлаг. — Мне ещё обратно путь неблизкий. Дромар, ты скольких возьмёшь?
— Да десятка полтора, больше не смогу, — покачал головой тот.
— Эй, соседушки мои милые, слушайте!
Нивен стоял на остатках наполовину разнесённого рогачами крыльца. Ни по виду, ни по осанке нельзя было сказать, что человек этот собрался умирать. Держался он прямо, говорил гордо — ровно Нивен прежний, первый богач в округе.
— Спасибо вам за помощь, соседи. Что с нас положено, заплатим. Хотите золотом, альбо работой — как скажете. Но по хуторам иным мы разбегаться не станем! Тут останемся. Попробуем без Защитников сдюжить. А коли не сдюжим, всё лучше, чем чужое дерьмо грести.
— От те на, — пробормотал Харлаг, сдвигая шлем и всей пятернёй яростно скребя затылок. — Да не хлопнуло ли тебя по головушке чем, Нивен?
— Спасибо, Харлаг, сосед дорогой, что о здоровье моём так заботишься, — нет, не хлопнуло. И не один я — все мои так думают. Ну, давайте говорите, кому что от нас надобно!..
Хозяева хуторов переглянулись. Видно, плохо дело. Порченым Нивен сделался. Тут уже никто, кроме колдуна хорошего, не поможет, да и где его, колдуна этого, сыскать-то? Травницы в каждом хуторе есть, да только здесь они не помогут.
Харлаг первым опомнился. Вздохнул, плечами пожал…
— Я грифонами возьму.
— И я, и я тоже, — Эргаст с Дромаром вторят.
Понятно почему. Завтра накроет Орда нивенский хутор, без Защитников оставшийся, — с кого тогда работу положенную требовать? Разве что с рогачей… Золото — оно надёжней.
Плюнул Аргнист, рукой махнул и тоже взял свою долю тяжёлыми кругляшами. Нивен, конечно, всё понял, усмехнулся, но ничего не сказал.
Всё, дела закончили, разговоры разводить не стали. В сёдла — да по домам. Ветер начал понемногу утихать, тучи разошлись. Над чёрной иззубренной стеной недальнего леса поднялась луна, стало чуть лучше дорогу видно. Аргнист сел в седло, устало махнул рукой, и совсем не поредевший отряд тронулся в путь. На сердце у старого сотника было черным-черно: народ последнего ума лишился… помирать все вздумали… ну, не станет завтра нивенского хутора — кому от этого лучше?..
Ознакомительная версия.
