– Ты жива, Лиззи, просто ранена и напугана.
– Но те остальные люди, их всех перестреляли.
Он кивнул.
– Ты одна осталась. Мне жаль.
Я отшатнулась от него и осела в одно из пластиковых кресел.
– Ты путешествовала с кем-то? – тихо спросил он.
Я покачала головой, думая о том, как моя лучшая подруга Джейми едва не поехала со мною в Нью-Йорк. Она могла бы лежать там, с остальными…
Ямараджа устроился на поручне соседнего кресла, снова прижимая к моему лбу кусок рубашки. Само ощущение, что есть кто-то, заботящийся обо мне, помогало мне сохранять здравомыслие.
Я крепко стиснула его руки.
– Ты помнишь, как это случилось? – прошептал он. – Как ты перешла?
– Мы пытались убежать. – Мой голос дрогнул, я судорожно вздохнула и продолжила: – Ворота были закрыты, а один из боевиков направился прямо к нам наперерез. Он всех расстреливал. Я позвонила в службу 911, и женщина-диспетчер сказала, что мне надо притвориться мертвой.
– Ясно… Ты слишком хорошо притворилась.
– Я зажмурилась, а потом открыла глаза… тот же аэропорт, те же пластиковые кресла и пустые табло, но все стало каким-то неправильным. Иногда такое происходит, когда дверцы лифта в отеле открываются на следующем этаже, и ты видишь ковер, мебель, цветы в горшках вроде бы все те же и одновременно с этим другие. – Я помолчала и спросила: – Мы ведь не в настоящем аэропорту, да?
– Не совсем. Мы там, где под поверхностью сущего находятся мертвые. Ты нашла дорогу сюда силой мысли.
Я вспомнила, как лежала, изображая покойницу, то ощущение, что проваливаюсь сквозь пол.
– Через нас с твоей сестрой прошел человек, потому что мы – призраки.
– Ями – да. Она умерла очень давно, – Ямараджа опустил кусок ткани и изучил мой лоб. – Но мы с тобой – иные.
– О чем ты?
– Мы… – Мгновение он смотрел на меня взглядом, в котором пылало желание. Я была вновь ошеломлена его красотой, но затем парень покачал головой. – Тебе лучше вообще забыть о случившемся.
Я не ответила, уставившись на свои руки, на знакомые линии, покрывающие ладони, и на кончики пальцев. Моя кожа светилась, как и у Ямараджи, но, похоже, я еще не утратила свое собственное «я».
Я провела языком вдоль зубов и сглотнула слюну: ни одна мелочь не вызывала нареканий, даже мои похолодевшие ступни в кедах.
Затем я подняла голову, заглянув в его карие глаза.
– Но это реальность, – пробормотала я.
– Пока где-то в глубине души ты в этом не сомневаешься, но когда ты попадешь домой и будешь в безопасности, ты сразу выкинешь все из головы, как страшный сон, – тихо ответил он с грустной уверенностью, но для меня его слова прозвучали как вызов.
– Значит, я такая трусиха, что не поверю в случившееся?
Ямараджа покачал головой.
– Храбрость здесь ни при чем, Лиззи. Просто жизнь вернется на круги своя. Возможно, ты даже не вспомнишь нападение, а тем более меня или Ями.
– Думаешь, я способна такое забыть?!
– Надеюсь, так и будет.
Часть меня хотела согласиться с красивым парнем, позволить кошмару провалиться в черную дыру памяти, но на миг мысли вернулись в то время, когда папа ушел из дома. Первые несколько месяцев мама врала мне, говоря, что он работает в Нью-Йорке и скоро вернется. А когда она, наконец, призналась, я рассердилась больше на себя, чем на родителей, потому что мне следовало догадаться самой.
Плохо, когда тебе лгут, но еще хуже прятаться от правды.
– У меня плохо получается себя обманывать, – произнесла я.
– Поверить тоже будет сложно.
Из меня вырвалось нечто вроде смешка.
– Ты думаешь, жить будет так же просто, как и прежде?!
На его лице опять промелькнуло выражение, будто я ему очень нравлюсь, но затем он опять стал бесстрастным.
– Надеюсь, ты ошибаешься, Лиззи. Послушай меня, верить действительно опасно. Все может измениться, и тебе это совсем не понравится. Не стоит пересекать черту, Лиззи.
– При чем здесь… – возмутилась я, но Ямараджа принялся смотреть поверх моего плеча в ту сторону, где блестели металлические ворота. Я повернулась и поняла, из-за чего во мне снова поднялась холодная чернильная тьма.
Сквозь туман брели десятки людей – восемьдесят семь человек, как впоследствии повторяли в сводках новостей, – серолицые, в порванной пулями одежде. Они тащились скопом, упрямо собираясь вокруг Ями. Наверное, они по какой-то причине хотели оказаться поближе к ней. Убитые не прикасались друг к другу, только одна маленькая девочка держала за руки своих родителей. Она не сводила с меня глаз, на ее лице было написано явное недоумение: «Что тут делает эта девушка?»
Ями опустилась на колени, коснулась плиток пола, и тьма начала расползаться вокруг нее, как будто из ее ладони неторопливо потекла некая булькающая черная жидкость. Мертвецы глянули под ноги, а затем погрузились вниз…
– Так нечестно, – с горечью произнесла я.
– Закрой глаза, – приказал Ямараджа.
В моем разболевшемся черепе заколотился пульс, а мир тотчас трансформировался, однако сквозь нежно-серые оттенки просвечивали привычные цвета. Толпа призраков замерцала, становясь прозрачной, и я увидела сквозь приоткрытые веки вспышки выстрелов. Уши резал отвратительный шум.
Ямараджа сжал мою ладонь.
– Останься со мной… ненадолго.
Я зажмурилась, но лишь на секунду, повелевая сердцу колотиться помедленнее. Когда я взглянула снова, серый мир уже пришел в норму, и я смогла отчетливо различить толпу призраков с Ями посередине.
– Куда она их забирает?
– В безопасное место, – сказал он, не отпуская мою руку. – Мы находимся здесь, чтобы показывать дорогу мертвым. Все хорошо, Лиззи.
– В этом нет ничего хорошего! – крикнула я ломким голосом и вырвалась. Из левого глаза выкатилась одинокая слезинка.
– Те автоматчики… они не имеют права!
Внезапно моя паника исчезла, разлетевшись от гнева. Ощущение было странным, как будто толстое стекло, поставленное между мной и реальностью, разбилось вдребезги. В ноздри ударила смесь удушающих запахов крови, порохового дыма и какой-то кислоты, от которой сразу стало першить в горле. Но настоящие цвета аэропорта линяли и серели.
– Что-то случилось, – прохрипела я и поперхнулась. Глаза и кожу жег воздух. Связь с загробным миром слабела, и ко мне уже просачивался газ. Моя щека горела именно там, где выкатилась одинокая слеза.
Ямараджа встал.
– Надо забрать тебя обратно.
Он взял мои руки в свои ладони, которые внезапно перестали быть живыми и теплыми. Его прикосновение казалось леденящим, как у Ями, и в мое нутро ворвался смертельный холод. Я поняла, он возвращает меня не в реальный мир, а во тьму, сквозь которую я летела, когда притворилась погибшей.
