Она не понимала, что так гложет ее, чего она боится. Но затем поняла. Страх перед неведомым. Хельга не знала, чем все закончится этой ночью. Но неведомый голос нашептывал ей:
— Сделай что задумала, доведи начатое до конца, пути назад нет.
И Хельга решилась. Действуя как во сне, словно по приказу из вне. Не замечая, как сгустилась Тьма, Хельга вогнала лезвие ножа в щель крышки гроба. В этот момент в голове женщины словно раздался крик ее сына:
— Мама! Не делай этого, не надо!
Поздно. Несколько движений и наспех приколоченные доски поддались, крышка оторвалась. Хельга скинула ее на землю и взяв лампадку, дрожа от страха в ожидании увидеть разложившийся труп сына, Хельга заглянула в гроб.
Вскрикнув, она выронила лампадку, зажала рот рукой и разом осела на сырую землю. Затем, рыдая, женщина достала из гробика тело сына, завернутое в грязные тряпки и прижав к себе, стала качать, убаюкивая его, как делала ни раз беспокойными ночами, напевая колыбельную Трорту.
Мальчик нисколько не изменился, смерть не затронула его своим ледяным дыханием. Ни запаха трупа, ни следов разложения, словно его положили в гроб с минуту назад. Милое красивое личико трехлетнего ребенка, глаза закрыты, прядь светлых волос на лбу. Откинув их, Хельга поцеловала сына. Она не сразу поняла, что ее так удивило, но затем…
Лоб не был холодным, казалось, что Трорт просто спит, и только отсутствие дыхания указывала на то, что он действительно мертв.
Хельга ни знала, что и подумать, да и не хотела. Просто на несколько минут, она снова почувствовала себя матерью укладывающей малыша спать. Она не заметила, что из неглубоких ран ее рук обильным потоком потекла темная, почти черная кровь. И стала медленно впитываться в тряпки, которыми был обмотан Трорт.
Тьма дождалась, час мертвых пробил.
Сильный порыв ветра промчался над погостом, в темных небесах раздался страшный по силе раскат грома. Хельга в страхе посмотрела вверх, ожидая увидеть всполохи молний, первые капли дождя. Ничего, никаких признаков бури. Только мертвая тишина и тьма непроницаемая, всепоглощающая, воцарились на погосте.
Хельга замерла в ожидании чего-то ужасного. Страх невидимой, липкой сущностью проник в нее, запустил свои когти в сердце. Неизвестность, неопределенность, женщина ждала, не зная что будет дальше.
Внезапно желтое пламя лампадки заметалось из стороны в сторону, и стало гаснуть, но затем взметнулось вверх столбом гудящего пламени. Постепенно меняясь в цвете, из обычного становясь черным. Пламя Тьмы — пламя мертвых.
Красные искорки проносились в его потоке словно порхающие светлячки. Столб возносился над погостом все выше и выше, устремляясь к небесам, пытаясь достичь туч.
Хельга, застывшая каменной статуей, все так же держа сына на руках, с удивлением обнаружила, пламя не обжигает, не греет, но освещает. Весь погост был подернут маревом, словно дорога в жаркий день. Стали видны пусть и не очень отчетливо все стороны кладбища. Неясные тени плясали странный танец над могилами.
Время остановилось, потекло медленно и неторопливо. Словно в ином измерении. Хельга протянула дрожащую руку в поток, словно пытаясь схватить пламя. На секунду ей показалось, что она дотронулась до вязкой массы, красные искорки побежали по ее руке, затем быстрыми змейками обхватили все тело. Женщина не испытывала ни страха, ни боли, странное состояние смесь неизведанного и безысходности. Ей было все равно, что будет дальше. Она просто сидела, смотря на невиданное зрелище. Всецело поглощенная этим она не заметила, что Трорт открыл глаза.
Земля задрожала. Раздались стоны, завывания, крики. Звуки все нарастая, рождались из под земли. Женщину затрясло мелкой дрожью.
Резкая боль пронзила ее руку. Посмотрев вниз, Хельга едва не потеряла сознание, вопль ужаса и невыносимой боли вырвался из ее уст и унесся во тьму.
Трорт ожил. Сомкнув зубы на запястье Хельги, прокусив его до кости, малыш высасывал кровь. Его глаза горели красным огнем, своими ручонками он обхватил руку Хельги и жадно пил, насыщая свою плоть.
Не переставая кричать, Хельга вскочила на ноги, закружилась волчком. Схватив ребенка за волосы, она рывком оторвала его от себя и отбросила в сторону. Кровь фонтаном брызнула из прокушенной руки, обдав Хельгу теплым, липким потоком.
Уже падая наземь, женщина увидела, что ее сын Трорт, начал корчиться и выть. Все его маленькое тело трясло мелкой дрожью, сильные судороги ломали кости рук и ног с сухим треском. Медленно разрывая плоть из под окровавленных тряпок показались ребра. Пальцы стали удлиняться, ногти вытянулись, становясь длинными загнутыми вовнутрь когтями. Из раздавшихся в стороны челюстей показались клыки: острые, смертоносные — клыки хищника.
— Мама! Мама! Помоги мне! — кричал Трорт, катаясь по земле.
Затем, перевернувшись на спину и вытянув руки вверх, словно взывая к небесам, он забился головой о землю. Во тьме сверкнули красные, зловещие огоньки зрачков зомби. Спустя минуту страшная судорога выгнула его дугой. Вопль боли, вместе с потоком кровавой пены, вылетел из его глотки.
Трорт затих, превращение завершилось.
Хельга лежала на спине, глаза сухи, слез не было. Лишь безграничная пустота в сердце и обреченность приговоренного к смерти. Мало кому из людей доводилось видеть такое, а тем более матери. Осталось одно, истечь кровью и умереть, но…
Не сводя глаз с Трорта, а вернее того адского существа, в которое он превратился. Хельга оторвала лоскут от одежды, наспех перевязала руку, чуть повыше запястья. Остановив кровотечение, сгорая от внутреннего, словно испепеляющего нутро жара, Хельга пересиливая слабость и тошноту, уперлась здоровой рукой в землю, попыталась встать.
Почва поплыла у нее перед глазами, ее шатнула в сторону, больно ударившись головой о камни, Хельга распласталась на земле.
Все ее тело ныло и болело, мысли путались в голове. Она знала, укушенный зомби обречен на медленную мучительную смерть — разложение заживо.
«Надо полежать, отдохнуть, совсем немного и я смогу, выдержу, — думала женщина, уткнувшись лицом в сырую холодную землю, что звала к себе, словно нашептывала:
— Лежи тихо, приму я тебя, страданья исчезнут, усни навсегда».
Хельге казалось, что еще немного, и она потеряет сознание или умрет. Последнее она приняла бы с радостью.
Нельзя, не смей отступать. Я должна! — закричала Хельга.
Собравшись с последними силами действуя как во сне, она приподнялась. В горле стоял ком, Хельга сплюнула землю, перемешанную с кровью. Сил встать не было.
— Ничего, это не страшно, — шепнула она.