— Боги, у этой женщины сложение военной галеры, — сказал Локки. — Порошок начал использоваться, должно быть, с третьей или четвертой партии… наверно, дикого зверя в гоне можно прикончить меньшим количеством.
— Ну, по крайней мере мы получили, что хотели, — сказал Жеан, тоже доставая свой запас порошка из-под куртки. Подумал немного, пожал плечами и положил в карман.
— Действительно, получили… я его видел, — сказал Локки. — Реквина. Он стоял наверху на лестнице и наблюдал за нами во время игры. Должно быть, мы вызвали его личный интерес. — Подробности этого происшествия помогли рассеять остатки алкогольного тумана и прояснить мысли Локки. — Иначе зачем бы Селендри самой похлопывать нас по спине?
— Что ж, предположим, ты прав. Что теперь? Ты действительно хочешь ускорить события, или будем продвигаться по-прежнему медленно? Может, еще несколько недель поиграем на пятом и шестом этажах?
— Еще несколько недель? К дьяволу! Мы уже два года болтаемся в этом проклятом городе; если мы наконец надломили скорлупу Реквина, надо браться за дело.
— Ты предлагаешь завтра вечером?
— Мы разожгли его любопытство. Давай ударим, пока клинок еще только сошел с наковальни.
— Кажется, выпивка добавила тебе излишней порывистости.
— Эй, вы, там! — послышался голос на улице спереди. — Остановитесь.
Локки напрягся.
— Прошу прощения?
Молодой озабоченный веррарец с длинными черными волосами стоял, протягивая к Локки и Жеану руки с открытыми ладонями. За ним на краю площадки для дуэлей виднелась небольшая толпа хорошо одетых людей.
— Прошу вас, сэры, остановитесь, — сказал молодой человек. — Боюсь, здесь может случайно пролететь стрела. Убедительно прошу вас обождать.
— О! — хором сказали Локки и Жеан. Если затеяна дуэль на самострелах, вежливость и здравый смысл требуют, чтобы мимо площадки никто не проходил, пока дуэль не кончится. Таким образом, движение на заднем плане не будет отвлекать участников дуэли, а случайная стрела не попадет в прохожего.
Зеленая площадка для дуэли — примерно сорок ярдов в длину и вдвое меньше в ширину; ее мягко освещают четыре фонаря в четырех углах черной железной решетки. Дуэлянты со своими секундантами стояли в центре площадки, каждый отбрасывал четыре перекрывающиеся светло-серые тени. У Локки это не вызывало особого интереса, и он напомнил себе, что он — Леоканто Каста и должен быть абсолютно равнодушен к тому, что какие-то люди протыкают друг друга. Они с Жеаном как можно незаметнее смешались с толпой зрителей; такая же небольшая толпа образовалась по другую сторону площадки.
Один из дуэлянтов, чрезвычайно молодой, в свободном щегольском наряде человека из высшего общества, был в очках, а его волосы ухоженными локонами падали на плечи.
Его противник в красной куртке был намного старше и слегка сутулился; тем не менее выглядел он достаточно подвижным и целеустремленным, чтобы представлять угрозу. В руках у каждого легкий самострел, который воры в Каморре называют «оружием для переулков».
— Джентльмены, — сказал секундант молодого дуэлянта. — Прошу вас. Нельзя ли кончить дело миром?
— Если джентльмен из Лашена извинится, — высоким нервным голосом добавил сам молодой дуэлянт, — я буду полностью удовлетворен…
— Нет, это невозможно, — сказал секундант старшего дуэлянта. — Его светлость не имеет привычки извиняться за то, что является несомненным фактом…
— …удовлетворен заявлением, что весь инцидент — чистейшее недоразумение и нет никакой причины… — отчаянно продолжал молодой дуэлянт.
— Если бы его светлость соизволил снова заговорить с вами, — ответил секундант старшего дуэлянта, — он, без сомнения, заметил бы, что вы визжите, как сука, и поинтересовался, не можете ли вы укусить.
Младший дуэлянт на несколько секунд лишился дара речи, потом свободной рукой сделал грубый жест, адресованный старшему.
— Я вынужден, — сказал его секундант, — вынужден… гм… признать, что примирение невозможно. Джентльмены должны встать… спиной друг к другу.
Противники сошлись — старший шел спокойно, младший нервничал и двигался неуверенно — и повернулись спиной.
— Вы пройдете десять шагов, — с покорным видом сказал секундант младшего дуэлянта. — Потом остановитесь и ждите. По моему сигналу поворачивайтесь и стреляйте.
Он принялся медленно отсчитывать шаги; противники так же медленно расходились. Младший был явно потрясен. Локки почувствовал, как внутренности стягиваются в узел. Когда только он стал таким мягкосердечным? Если ему не хочется смотреть, это совсем не значит, что он не должен смотреть… но ощущение в желудке плевать хотело на эти мысли.
— Девять… десять… Остановитесь, — сказал секундант молодого дуэлянта. — Стойте неподвижно… Поворачивайтесь и стреляйте!
Младший — его лицо застыло маской ужаса — повернулся первым; он поднял правую руку и выстрелил. На площадке прозвучал громкий щелчок. Противник даже не шелохнулся, когда стрела пролетела по крайней мере в ладони над его головой.
Старший в красной куртке завершил медленный поворот; глаза его горели, рот кривился в усмешке. Младший дуэлянт несколько секунд смотрел на него с таким выражением, словно пытался вернуть стрелу, как ручную птицу. Он вздрогнул, опустил самострел, потом бросил его на траву. Подбоченился и ждал, дыша шумно и неровно.
Противник бросил на него взгляд и фыркнул.
— Будь ты проклят, — сказал он и обеими руками поднял самострел. Его выстрел был абсолютно точен: раздался влажный шлепок, и младший дуэлянт упал со стрелой, торчащей из груди. Молодой человек повалился навзничь, руками он рвал куртку, из его рта текла темная кровь. Полдюжины зрителей бросились к нему, а молодая женщина в серебристом вечернем платье опустилась на колени и зарыдала.
— Мы еще успеем на ужин, — сказал старший дуэлянт, ни к кому в особенности не обращаясь. Он небрежно бросил самострел на траву и в сопровождении секунданта зашагал в сторону ближайших игорных домов.
— Милостивый Переландро. — Локки на мгновение забыл о существовании Леоканто Косты и заговорил вслух. — Что за способ решать споры!
— Не одобряете, сэр?
Красивая девушка в черном шелковом платье смущающе проницательным взглядом смотрела на Локки. Ей было не больше восемнадцати-девятнадцати лет.
— Я допускаю, что иногда несогласие во мнениях решают с помощью стали, — бесцеремонно вмешался Жеан, считая, что Локки еще слишком разговорчив — во вред собственному благополучию. — Но стоять перед заряженным самострелом, по-моему, глупость. Клинок, мне кажется, более благородное испытание мастерства.
