Госпожа Сьюзен подняла картонные часы и спросила:
— Кто может сказать, что это такое?
Поднялся целый лес рук.
— Да, Миранда.
— Это часы, госпожа Сьюзен.
Госпожа Сьюзен улыбнулась, перевела взгляд с отчаянно размахивающего рукой и тихонько подвывающего ученика по имени Винсент на мальчика за его спиной.
— Почти правильно, — согласилась она. — Да, Сэмюель?
— Это картонка, которой попытались придать вид часов, — сказал тот.
— Правильно. Всегда видьте то, что есть на самом деле. И они хотят, чтобы я учила вас определять время вот по этой штуке!
Госпожа Сьюзен презрительно фыркнула и отбросила картонные часы в сторону.
— Может, попробуем как-нибудь иначе? — предложила она, щелкнув пальцами.
— Да! — хором выкрикнул класс и ахнул, когда стены, потолок и пол исчезли, а парты зависли высоко над городом.
А прямо перед ними, буквально в нескольких футах, находился потрескавшийся огромный циферблат башенных часов Незримого Университета.
Дети принялись возбужденно пихать друг друга локтями. Их совершенно не беспокоил тот факт, что подошвы их ботинок от земли отделяли целых триста футов. Странно было и то, что дети не выглядели удивленными. Им было просто интересно. Они вели себя как знатоки, которые и не такое видали. Впрочем, на уроках госпожи Сьюзен действительно видали и не такое.
— Итак, Мелани, — сказала госпожа Сьюзен. На ее письменный стол, хлопая крыльями, опустился голубь. — Большая стрелка находится на двенадцати часах, а огромная стрелка — почти на десяти, и это значит…
Винсент мгновенно вскинул руку.
— У-у-у, госпожа Сьюзен, у-у-у! — завыл он.
— Почти двенадцать часов, — вымолвила Мелани.
— Молодец. А здесь у нас…
Воздух затуманился. Парты по-прежнему стройными рядами опустились на булыжную площадь совершенно другого города. Вместе с ними переместилась и большая часть классной комнаты: шкафы, таблица природоведения и классная доска. А вот стены остались где-то далеко позади.
Никто на площади не обращал на незваных гостей ни малейшего внимания, и, что было еще более странным, никто не пытался пройти сквозь класс. Воздух тут был более теплым, в нем чувствовался запах моря и болот.
— Кто-нибудь знает, где мы находимся? — спросила госпожа Сьюзен.
— У-у-у, госпожа Сьюзен, меня, у-у-у, у-у-у… — Рука Винсента могла бы вытянуться выше только в одном случае: если бы его ноги оторвались от земли.
— Пенелопа, давай послушаем тебя, — предложила госпожа Сьюзен.
— Ну, госпожа Сьюзен… — простонал опустошенный Винсент.
Пенелопа, девочка, отличавшаяся красотой, послушанием и откровенной туповатостью, окинула взглядом кишевшую людьми площадь, побеленные известкой стены зданий с маркизами, и на лице ее возникло близкое к панике выражение.
— На прошлой неделе мы были здесь на уроке географии, — подсказала госпожа Сьюзен. — Окруженный болотами город. На реке Вьё. Славится деликатесами. Много морепродуктов…
Пенелопа наморщила прелестный лобик. Голубь слетел с письменного стола госпожи Сьюзен и присоединился к стайке местных голубей, искавших крошки между каменными плитами. Буквально через мгновение он уже был со всеми на «гули-гули».
Мыслительный процесс Пенелопы был явлением величественным и неторопливым, во время которого могло случиться многое. Подождав немного, госпожа Сьюзен махнула рукой в сторону часов над лавкой, что виднелась на противоположной стороне площади.
— Ну хорошо. А кто может сказать, который час здесь, в Орлее?
— У-у-у, госпожа Сьюзен, ну госпожа Сьюзен, у-у-у…
Мальчик по имени Гордон осторожно ответил, что здесь, вполне возможно, три часа дня, — к громкому разочарованию надувного Винсента.
— Правильно, — подтвердила госпожа Сьюзен. — А кто-нибудь может объяснить, почему здесь, в Орлее, три часа, а в Анк-Морпорке — двенадцать?
На этот раз ей пришлось уступить. Если бы Винсент взметнул руку вверх еще быстрее, то обжег бы ее о воздух.
— Да, Винсент?
— У-у-у госпожа Сьюзен скорость света госпожа Сьюзен составляет шестьсот миль в час а солнце встает над Краем рядом с Орлеей а свету до нас еще добираться поэтому тут три а у нас двенадцать госпожа Сьюзен!
Госпожа Сьюзен вздохнула.
— Очень хорошо, Винсент, — сказала она и поднялась из-за стола.
Все ученики дружно провожали ее взглядами, пока она шла к Классному Шкафу. Он переместился вместе с ними, а еще, если уж обращать внимание на всякие мелочи, то можно было заметить едва видимые линии, отмечавшие контуры стен, окон и дверей. А если бы внимательный наблюдатель оказался еще и поумнее, он бы не мог не спросить: то есть… эта комната по-прежнему находится в Анк-Морпорке? И в то же время в Орлее? Это что, фокус какой-то? Все происходит в действительности? Или это плод воображения? Или, с точки зрения данной конкретной учительницы, тут нет никакой разницы?
Внутренности шкафа тоже присутствовали в Орлее, и именно в этом темном, пахнувшем бумагой укромном месте она хранила звезды.
Здесь были золотые звезды и серебряные. Одна золотая звезда стоила трех серебряных.
Директриса и к звездам отнеслась с неодобрением. Сказала, что они поощряют Дух Соперничества. А госпожа Сьюзен ответила, что в этом весь смысл, и директриса тут же поспешила удалиться, чтобы не удостоиться Взгляда.
Серебряные звезды присваивались редко, а золотые — и того реже, не чаще одного раза в две недели, поэтому и они ценились соответствующе. Сегодня госпожа Сьюзен выбрала серебряную звезду. Очень скоро у Винсента Вездесущего будет собственная галактика. Причем, надо отдать ему должное, Винсента совсем не интересовало, какой именно звездой его награждали. Главное было количество. Сама госпожа Сьюзен про себя называла его Мальчиком, Которого Однажды Убьет Собственная Жена.
Наконец госпожа Сьюзен вернулась к столу и, храня загадочное молчание, положила звезду перед собой.
— У меня остался еще один дополнительно-особенный вопрос, — с некоторым коварством в голосе промолвила она. — Значит, там — это «тогда», а здесь — это «сейчас»?
Рука застыла, не успев подняться.
— У-у-у… — заскулил, было Винсент и вдруг замолк. Потом нерешительно произнес: — Но, госпожа Сьюзен, тут ведь нет никакого смысла…
— Винсент, в вопросах не обязательно должен быть смысл, — возразила госпожа Сьюзен. — Главное — чтобы он был в ответах.
Пенелопа издала звук, немного похожий на вздох. К удивлению госпожи Сьюзен, личико, которое наверняка и очень скоро заставит отца Пенелопы нанять телохранителей, стремительно теряло привычное мечтательное выражение и перестраивалось в попытке сформулировать ответ. Алебастровая ручка медленно, но верно поднялась.
