Ознакомительная версия.
Город, главная река которого была осчастливлена постоянным дрейфом этого корабля наслаждений, назывался Цзи, то есть Предел. Город Цзи, соответственно, возник из окраин, небогатых и рабочих пределов столицы Яшмовой Империи – Тэнкина. В Цзи-Пределе жили гончары, ткачихи, белошвейки, плетельщики циновок-путуаней, резчики шкатулок и идолов для домашних кумирен – люд небогатый, смиренный и превративший свое смирение и бедность в нечто вроде особого культа. В Цзи сдавались самые опрятные и дешевые комнаты с полным столом; придорожные харчевни торговали пирогами с гусятиной и свининой. В маленьких винных лавках, огороженных бамбуковыми заборчиками, подавали крепкую настойку из гаоляна да дешевые рисовые вина. Словом, разве это не рай для молодых повес и молодых же скромников, приезжающих пытать счастья на государственных экзаменах! А для того чтобы этим соискателям с тугими кошельками и самонадеянными мечтами не приходилось скучать в перерывах между экзаменами, и существовала «Летящая ласточка». Вернемся на нее и мы, о мой благопослушливый читатель!
…Разговоры о важности карьеры, о прелестях незамужних девиц давно уже прискучили подвыпившим гулякам – обильные возлияния сделали свое дело, погрузив каждого из гостей в мир его собственных грез и переживаний. Госпожа Су Данян, мудрая, как все хозяйки заведений подобного рода, приказала особым девушкам-массажисткам сделать гостям пребывание в мире грез еще более приятным. Наш герой – юный, презирающий карьеру поэт – полулежал, опершись на груду подушек, и взглядом человека, владеющего всеми мирами, смотрел на сотрапезников. Маленькие, но сильные ладони массажистки разминали ему затылок и шею, прогоняя лишний хмель. Напротив поэта сидел северный красавец и буквально не сводил с того глаз. Чувствовалось, что некое желание гложет его сердце. Наконец он не выдержал.
– Почтенный господин! – обратился юноша к поэту как раз в тот миг, когда он, изнеженный массажем, дремотно смежил веки. – Позвольте обратиться к вам со словами дружбы и восхищения…
– А? – встрепенулся поэт. Бессознательным движением поправил на груди широкий ворот своего лазоревого халата. Отвел ладони массажистки и укоризненно поглядел на томного красавца. – Есть ли ценность в тех словах, ради которых вы лишаете меня сладкой хмельной дремы?
Томный красавец смутился, но лишь на миг. Видимо, желание, снедавшее его, было столь велико, что попирало все понятия о приличии.
– Простите великодушно, – сказал он. – Мое имя Ши Мин, я из рода инлиньских Минов. Впустую прожил на земле двадцать четыре года, не обрел ни жены, ни детей, ни государственного звания…
Его собеседник зевнул, деликатно прикрывшись веером. Затем сказал:
– Род инлиньских Минов – едва ли не самый славнейший во всей Яшмовой Империи. Владычица Фэйянь, да продлит Небесная Канцелярия ее дни, даровала инлиньским Минам малую халцедоновую печать за верность престолу в тяжелые годы… Мой же род невелик и незнатен. Отчего вы дарите меня своим вниманием?
– Я мечтаю о дружбе с вами, – откровенно признался Ши Мин. – По всему видно, вы человек одаренный. Ваши речи и стихи…
– О, мои стихи! Дорожную пыль вы приняли за яшму! – отмахнулся юнец. – Ничего в моих стихах особенного нет.
– Неправда! – Томный красавец оказался на удивление пылким для северянина. – О, если б я мог стать вашим другом – дни моей никчемной жизни проходили бы тогда не напрасно!
– Дружба? – задумчиво переспросил поэт. – Мудрецы говорят, что это дар богов и сила, побеждающая саму смерть. Но давайте уговоримся сразу, господин Ши Мин: лесть между друзьями ни к чему. А потому, если хотите стать моим другом, забудьте про мои стихи – это безделки ради того, чтоб развеять скуку, и не более.
Поэт взял кувшин и сам налил вина в две чарки. Одну из них протянул Ши Мину.
– Ваше имя я узнал, – сказал поэт. – Узнайте и вы мое ничтожное имя. Зовут меня Юйлин Шэнь из рода Шэней, и я впустую прожил двадцать один год на этой благословенной земле. Да что с вами? Вы пролили вино…
– Юйлин Шэнь, – прошептал Ши Мин, бледнея.
– Да, таково мое имя, и не понять мне, что в нем необычного…
Ши Мин залпом осушил чашу и покачал головой:
– Ваша скромность не знает границ, великий господин! А вашим стихам нет ничего равного во всем Пренебесном Селении!
– Ах, вот в чем дело… – усмехнулся Юйлин Шэнь. – Опять стихи! Похоже, они сослужили мне дурную славу – бродят вдалеке от хозяина, будоражат всю страну и даже не позволяют с другом поговорить задушевно…
– Нет, я не то хотел сказать! Мне просто не верится, что я сижу рядом с великим поэтом. Гордость переполняет меня!
Внезапно лицо Юйлин Шэня исказилось.
– А меня переполняет нечто иное… Похоже, копченые угри и персиковое вино не пошли мне впрок. Не будете ли вы так добры подать мне вон тот медный таз… Благодарю.
Пару минут спустя поэт выглядел бледно, но бодро.
– Увы, мой дорогой господин Ши Мин, – вздохнул он, обтирая рот влажным платком. – Природа поэта ничем не отличается от природы самого обычного пьяницы и чревоугодника. Кликните служанку, пусть уберет таз.
– Да, да, – торопливо кивнул Ши Мин. – Я еще велю им принести ароматических палочек. Их дым хорошо помогает против дурноты.
– Вот воистину забота друга! – воскликнул Юйлин Шэнь. И насмешливо добавил: – Надеюсь, эта маленькая неприятность не помешает нашей начавшейся дружбе?
– Ну что вы! – в тон ему ответил Ши Мин. – Я, можно сказать, увидел вас изнутри…
Оба молодых человека расхохотались. Вошедшая служанка поставила курильницу, струящую горьковато-свежий аромат, и подала Юйлин Шэню отвар целебных трав, припасенных как раз для таких случаев.
– Почтенные господа, – сказала она. – Не угодно ли вам взглянуть на самое смешное зрелище в Пренебесном Селении?
– Звучит привлекательно, – хмыкнул Юйлин Шэнь. – Глянем, друг?
– Куда ты, туда и я, – ответил Ши Мин.
– В таком случае извольте подняться на верхнюю палубу, – предложила служанка. – Там уже все собрались. Только умоляю вас, что бы ни случилось, сохранять серьезное выражение лица…
– Сплошные загадки, – сказал Юйлин Шэнь, поднимаясь. – Ну-ну…
На верхней палубе миндальной косточке негде было упасть – повсюду сидели и стояли гости, певички, флейтистки и танцовщицы, и на лице каждого присутствующего было написано странное ожидание, готовое перейти в самую язвительную насмешку. Мало того, у резной беседки в кресле сидела сама хозяйка «Летящей ласточки» – почтенная Су Данян – и развлекалась тем, что заставляла ручного сверчка прыгать с ее плеча на веер и обратно.
Ознакомительная версия.
