И чтобы подчеркнуть свои намерения, послал стрелу в первое попавшееся дерево.
Худшие опасения Гариона подтвердились. Леллдорину были хорошо известны детали заговора.
Поняв, что зашёл слишком далеко, Леллдорин с ужасом взглянул на Гариона.
– Я дурак, – выпалил он, виновато понурясь. – Не способен держать язык за зубами! Забудь, пожалуйста, всё, что я здесь наговорил, Гарион! Знаю, ты мне друг и не выдашь то, что я высказал в запальчивости.
То, чего так боялся Гарион, произошло. Одной фразой Леллдорин смог надёжно заткнуть ему рот. Гарион сознавал: необходимо предупредить господина Волка о безрассудстве, замышляемом этими безумцами, но мольбы Леллдорина о дружбе и доверии не позволяли заговорить открыто. Оставалось лишь стиснуть зубы от бессилия перед неразрешимой моральной проблемой.
Оба, немного смущённые, безмолвно пошли дальше, пока не добрались до стены, где накануне сидел в засаде Гарион, и на несколько минут застыли, всматриваясь в туман. Молчание становилось всё более напряжённым.
– Расскажи, как живут в Сендарии, – неожиданно попросил Леллдорин. – Никогда там не был.
– Деревьев гораздо меньше, – ответил Гарион, глядя поверх стены на исчезающие в тумане тёмные стволы. – Зато порядка больше.
– Где ты жил?
– На ферме Фолдора. Около озера Эрат.
– Этот Фолдор, он дворянин?
– Фолдор? – засмеялся Гарион. – Самый обычный человек. Всего-навсего фермер, честный, добрый и порядочный. Мне его очень не хватает.
– Значит, простолюдин, – заключил Леллдорин, явно посчитав Фолдора недостойной темой разговора.
– Титул не имеет большого значения в Сендарии, – подчеркнул Гарион. – Дела человека гораздо важнее его происхождения. – И криво усмехнулся. – Я сам был поварёнком. Не очень-то приятное занятие, но надо же кому-нибудь этим заниматься!
– Но не крепостным, надеюсь? – возмущённо спросил Леллдорин.
– В Сендарии нет крепостных.
– Нет?! – непонимающе уставился на него молодой Аренд.
– Нет, – твёрдо повторил Гарион. – Не видим в этом необходимости.
Лицо Леллдорина ясно показывало, что юноша совершенно сбит с толку. Гарион вспомнил подслушанный вчера разговор двух крестьян, но воздержался от желания высказать всё, что думает о рабстве. Леллдорин всё равно никогда не поймёт, а ведь они почти подружились. Гарион чувствовал, как ему необходим друг, именно сейчас, и не хотел испортить всё, оскорбив неосторожными словами добродушного юношу.
– Чем занимается твой отец? – вежливо спросил Леллдорин.
– Он мёртв, и мать тоже.
Гарион обнаружил, что, если сказать эти слова очень быстро, боль в сердце окажется не такой сильной.
В глазах Леллдорина отразилось внезапное, почти детское сочувствие.
Он обнял Гариона за плечи и прошептал прерывающимся голосом:
– Прости… это, должно быть, ужасная потеря для тебя.
– Я был совсем ребёнком, – пожал плечами Гарион, пытаясь говорить как можно более равнодушно, – и почти не помню их.
Но рана была ещё слишком свежа.
– Какая-нибудь эпидемия? – мягко спросил Леллдорин.
– Нет, – ответил Гарион так же глухо, – их убили. Леллдорин охнул, широко раскрыв глаза от ужаса.
– Ночью в деревню пробрался неизвестный человек и поджёг их дом, – монотонно продолжал Гарион. – Дедушка пытался поймать его, но тому удалось ускользнуть. Насколько я понял, этот человек – давний враг моей семьи.
– Но ты ведь не собираешься спустить ему с рук подобное злодеяние? – взвился Леллдорин.
– Нет, – отозвался Гарион, всё ещё вглядываясь в туман. – Как только я вырасту, найду его и убью.
– Молодец! – воскликнул Леллдорин и внезапно крепко стиснул Гариона. – Отыщем и разрежем на кусочки!
– Мы?
– Я, конечно, отправлюсь с тобой, – объявил Леллдорин. – Разве может истинный друг поступить иначе?!
Очевидно, юноша говорил под воздействием минутного порыва, но ясно было также, что он совершенно искренен. Леллдорин крепко сжал ладонь Гариона.
– Клянусь, Гарион, что не буду знать покоя, пока убийца твоих родителей не умрёт!
Именно такого внезапного заявления, однако, и можно было ждать от Леллдорина, и Гарион молча выбранил себя за то, что проболтался. Он почему-то ощущал, что месть убийце – только его, глубоко личное дело, и, кажется, вовсе не желал ничьей помощи в поисках безликого безымянного врага, но какой-то частью души обрадовался мгновенно принятому, искреннему решению Леллдорина и решил больше не продолжать разговор на эту тему, потому что твёрдо знал: аренд, без сомнения, давал подобные клятвы по десятку в день, немедленно предлагал безоговорочную поддержку и забывал обо всём через час.
Они долго разговаривали обо всём на свете, стоя в тумане у разрушенной стены, плотно завернувшись от холода в тёмные плащи.
Незадолго до полудня Гарион услышал приглушённый топот копыт где-то неподалёку. Через несколько минут из молочно-белой дымки выступил Хеттар во главе целого табуна диких коней. Короткий подбитый овчиной кожаный плащ высокого Олгара развевался на ветру. Сапоги были забрызганы грязью, одежда усеяна пятнами, но в остальном, казалось, двухнедельное путешествие в седле нисколько на него не повлияло.
– Гарион, – серьёзно кивнул он в знак приветствия. Юноши выступили вперёд навстречу олгару.
– Мы тебя ждали, – ответил Гарион и познакомил Хеттара с Леллдорином. – Пойдём, покажу тебе, где остановились остальные.
Хеттар, кивнув, последовал за друзьями через развалины к башне, где находились путешественники.
– В горах полно снега, – коротко объявил олгар вместо объяснения, ловко спешившись. – Вот и задержался немного.
Откинув капюшон, Хеттар встряхнул единственной длинной прядью на гладко выбритом черепе.
– Ничего страшного, – успокоил господин Волк. – Иди поближе к огню, поешь как следует. Нам 6 многом нужно поговорить.
Хеттар поглядел на лошадей; загорелое обветренное лицо потеряло всякое выражение, будто он пытался сосредоточиться на чём-то. Животные подняли головы, присмотрелись: глаза насторожённые, уши тревожно поднялись. Потом повернулись и медленно побрели к деревьям.
– Не разбегутся? – заинтересованно спросил Дерник.
– Нет. Я попросил их не уходить далеко.
Дерник недоуменно поднял брови, но ничего не сказал.
Все вошли в зал и уселись у очага. Тётя Пол нарезала ржаной хлеб и светло-жёлтый сыр, Дерник подбросил в огонь дров.
– Чо-Хэг послал гонцов к вождям племён, – объявил Хеттар, сбрасывая плащ.
Под плащом оказалась чёрная куртка с длинными рукавами из конской шкуры, со сплошь нашитыми стальными дисками, своего рода гибкие доспехи. Отстегнув изогнутую саблю, он аккуратно отложил её в сторону, сел около огня и потянулся к еде.
