Я как раз успела подцепить последний крючок и прилизать взлохматившиеся непокорные вихры, когда в дверь робко поскреблись. Заглянула хитрая физиономия Льва, явно замышляющая очередную пакость, заметила растрепанную меня, смутилась, но тут же робко протянула кусок пирога с потрохами и стакан молока. Я величественно приняла подношение и позволила мальцу проскочить в винный погреб (в последнее время специально для него у меня была установлена своеобразная таможня, требующая определённой мзды за разрешение спуститься в подвал и там побезобразничать).
— Марыля? — В щель между косяком и дверью просунулся конопатый нос Велеты. Увидев, что я уже оделась и даже доканчиваю кем-то принесённый пирог, она прошла внутрь, споткнулась об Альбину. — Тебя там…
— Что меня там?
— Господин хочет тебя видеть. Вот, — смущённо добавила она.
Сердце ухнуло в пятки. Конечно, господин! В отличие от слуг, которым, собственно, я не мешала и чьим гостеприимством не пользовалась, граф имел полное право меня выгнать, как только я пойду на поправку. Спасибо, что вообще пустил на порог. А врач уже должен был сообщить о моём в целом нормальном самочувствии.
В кухне меня встретила непривычная давящая на уши тишина. Все смотрели на меня, как на покойника, которого провожают в последний путь. От подобного похоронного настроения мне стало не по себе. Чтоб как-то поднять настроение хотя бы себе я достала из вазочки яблоко и аппетитно им захрустела.
— Пойдём, — Авелия взяла меня за руку похолодевшими пальцами и увлекла куда-то в переходы замка.
Мы шли минут десять и всё это время Вела доставала меня нудными наставлениями: глаза не подымать, руки держать перед собой, голову смиренно опустить, отвечать коротко, не лгать и т. д. и т. п. Я перестала слушать её уже на второй минуте, разглядывая убранство комнат: ничего сверхбогатого или кричащего. Граф Велазург не купался в роскоши, хотя в комнатах находились предметы старины, а мебель сплошь состояла из дорогих пород древесины. Громоздкие балдахины, позолота, дорогие ковры — всё это имелось в достатке, но ощущение заброшенности и некоей неряшливости витало в воздухе. Прямо перед нами пробежала толстая наглая крыса, потом Авелия рукавом смела с подоконника паутину. Мы прошли трюмо, забранное простынёй. Доски под ногами тревожно заскрипели.
Видя мои колебания, Вела успокаивающе похлопала по руке.
— Не переживай. "Призрачная тишина" — слишком большой замок для одного человека, тем более в начале зимы. Сейчас тут запустение, жизнь забурлит только весной.
Она отодвинула вытертую шпалеру, некогда красочно расписывающую какую-то хмельную пирушку и пропустила меня внутрь. Вверх уходила витая лестница. Поднявшись по ней, я несколько раз робко стукнула в приоткрытую дверь.
Граф сидел в кресле закинув ногу за ногу с полупустым бокалом креплёного вина. Его рубаха была самым неприличным образом расстегнута, демонстрируя широкую грудь. Ещё новые штаны были порваны внизу и облиты вином. По комнате витал стойкий сивушный аромат, перемешанный с приторным благоуханием чего-то цветущего (в такое-то время года?). И вообще общее состояние помещения (как и его господина) оставляло желать лучшего.
Первым порывом было зажать нос.
— Фу! — тут же забыв все предостережения заботливой Велы скривилась я. — Ой! — испугавшись своей наглости, я прикрыла рот ладонью, чтоб из него больше ничего не вырвалось.
Граф ухмыльнулся, залпом выпил содержимое бокала, отшвырнул его в сторону (звона битого стекла я так и не услышала — бокал угодил в стопку подушек), сцепил паучьи пальцы под подбородком и уставился на меня… а я на него. Два янтарных глаза не спеша изучали меня от носков туфель до кончиков волос, остановились на талии, недоумённо округлились.
Граф Ермолай-Омелон Велазург III был довольно импозантным мужчиной и даже то, что он был старше меня на целую жизнь не мешало этого заметить. Единственным напоминанием о возрасте служила седина, пробивающаяся из тёпло-каштановых кудрей. Высокий и сухопарый, стань граф рядом со мной, он был бы выше головы на полторы. Морщины тоже не слишком попортили графскую внешность — единственная действительно заметная пролегла между бровями, выдавая личность вечно хмурую и недовольную. Впалые щёки покрывал трёхдневный лес щетины. Тонкие немного неаккуратные губы скрутились капризной трубочкой, разглядывая меня. Надо сказать, манерами этот человек не страдал. Особенно хорошими. Вдоволь налюбовавшись моей откормленной фигурой, он неожиданно холодно поинтересовался:
— А вам не говорили, молодая леди, что вот так внаглую таращиться на людей неприлично? Тем более на своего господина.
— А вы мне не господин, — не подумав, брякнула я и тут же схватилась за голову. Когда же я научусь вести себя в обществе людей — росла с дикарём, дикаркой и стала!
Граф Велазург удивлённо приподнял бровь, очевидно не ожидая от подобранной голодранки такой языкастости, но смолчал.
— Как вас зовут?
— Марыля, а разве вам не передали?
— Мне всё передали, — резко ответил граф, недовольный моим вопросом. — Но я хотел познакомиться с вами лично. Значит, Марыля… Мара. Такое же призрачное имя, как и название моего замка.
Я неопределённо пожала плечами. Каждый в моём имени видел нечто необычное. Жители Приграничья его боялись, опасаясь вызвать кровожадного призрачного монстра мару, живущего в их больном воображении и только этого и ждущего. Старый отшельник узрел в нём волю небес или перст судьбы — я уже не помню, и лишь поэтому согласился меня забрать с собой, тем самым оставив с носом тех же жителей Приграничья двенадцать лет назад. А мама… рожая меня, она звала свою мать, но глухая повитуха разобрала в крике намёк на будущее имя. Мне же оно попросту не нравилось, отравляя жизнь чуть ли не с пелёнок.
— Сколько вам лет, Мара?
— Семнадцать.
Тонкие аристократично изломанные брови графа поползли вверх — видно про возраст Авелия доложить забыла, а из-за тёмных волос я всегда выглядела несколько старше.
— Я заметил, что вы хромаете. У вас болит нога?
— Я её поломала полтора года назад. Кость срослась неправильно.
— Как это произошло?
— Я неудачно оступилась.
Граф неопределённо хмыкнул, не принимая мой ответ на веру, но и не отвергая его.
— У вас есть семья?
— Я сирота.
— Друзья?
— Только ваши слуги, господин.
— Уже господин?.. — довольно хмыкнул граф. Я старательно изобразила из себя смиренную простолюдинку с опущенными глазами, сцепленными руками и склонённой головой, но при этом так заскрипела зубами, что сидящий передо мной мужчина вздрогнул и неласково прищурился.
