– Ты передал Геаруфу смотрителю Библиотеки? – в итоге спросил он напрямик.
– Нет.
Декан аж затрясся от вскипевшей в нем ярости. Несколько раз он пытался заговорить, но только до крови прикусил губу.
– Ты только что сказал, что выполнил повеление! – взревел он в конце концов.
Обычно спокойного человека обуял самый сильный из виденных когда-либо Кэддерли приступов бешенства.
– Я исполнил волю Денира, – пояснил юноша.
– Ты заносчив… и… и ты кощунствуешь… – лепетал Тобикус, а лицо его меж тем наливалось кровью.
– Вряд ли, – возразил Кэддерли, не дрогнув. – Я сделал то, что велел мне Денир, а теперь и вы подчинитесь приказу Денира. Вы спуститесь со мной в зал и пожелаете мне и моим друзьям удачи в нашей важной для всех миссии в Замке Тринити.
Декан пытался перебить наглеца, но что-то, чего он еще не понимал, вторгалось в его мысли, вынуждая молчать.
– Затем вы продолжите подготовку к весеннему нападению, – продолжал Кэддерли. – Это запасной план на тот случай, если у меня и моих друзей не получится завершить начатое.
– Ты сошел с ума! – прорычал Тобикус.
Вряд ли.
Тобикус начал спорить – и тут осознал, что Кэддерли не произнес ни слова. Глаза декана сузились, а затем широко распахнулись, когда он догадался, что нечто коснулось его – изнутри, с изнанки разума!
– Что это ты затеял? – яростно потребовал он ответа.
Нет нужды говорить, – телепатически заверил декана Кэддерли.
– Это…
– …нелепость, оскорбление моему сану, – вслух закончил за него юноша, ощутив и произнеся слова до того, как Тобикус вымолвил их.
Декан вжался в спинку кресла.
Ты осознаешь последствия своих действий? – мысленно спросил он.
А вы осознаете, что я могу разрушить ваш разум? – уверенно отпарировал Кэддерли. – Вы осознаете, что моя сила дарована Дениром?
Лицо декана сморщилось от замешательства и неверия. На что это намекает юный выскочка?
Кэддерли не нравилась эта безобразная игра, но времени для того, чтобы организовать все так, как того требует ритуал Библиотеки Назиданий, у него не было. Он мысленно скомандовал декану встать, а затем забраться на стол.
Не успев даже понять, что происходит, Тобикус обнаружил, что смотрит на молодого жреца сверху вниз.
Кэддерли взглянул на окно, и Тобикус почувствовал: юноша уверен, что легко может заставить декана прыгнуть. И внезапно старик поверил, что Кэддерли способен на это! Затем молодой жрец резко разжал ментальную хватку, и обмякший декан сполз с дубовой столешницы и вновь оказался в своем кресле.
– Я не получил удовольствия, взяв над вами верх таким образом, – искренне заговорил Кэддерли, надеясь, что, вернув побежденному декану самоуважение, он сможет добиться необходимого результата. – Я обрел божественную силу, и мы оба убедились в этом. Сейчас Денир объяснил вам, что я прав. Это знак для нас обоих, ничего больше. Все, что я прошу…
– Ты будешь заклеймен! – взорвался Тобикус. – Я позабочусь о том, чтобы тебя вывели из Библиотеки в цепях, чтобы каждый шаг стал для тебя пыткой, пока ты не покинешь наши земли!
Слова декана больно укололи Кэддерли, а старик продолжал тираду, суля непокорному все наказания, позволительные орденом Денира. Кэддерли воспитывался на этих правилах, на заповедях, служивших в Библиотеке абсолютным законом, и мысль о попрании традиций поистине ужасала молодого жреца, пусть даже и в свете великой правды, звучащей в Песни Денира. В этот страшный миг Кэддерли подумал о Пертилопе, вспомнил, как она призывала его к мужеству и твердости в вере.
Он услышал мелодию, звучащую у него в голове, нырнул в манящий поток и вновь отыскал каналы энергии, позволяющие ему влиться в личное царство разума Тобикуса.
Пару минут спустя Кэддерли и декан вышли из Библиотеки и встретились с ожидающими их Даникой и Шейли, великаном Вандером (который благодаря своим врожденным магическим способностям представал перед людьми огромным мужчиной с рыжей бородой) и двумя дворфами – коренастым рыжебородым Айвеном и Пайкелом, с бородой зеленой, как молодая травка, зачесанной за уши и заплетенной вместе с волосами в косу, спускающуюся до середины спины. Улыбающийся декан пожелал Кэддерли и пятерым его спутникам всего наилучшего в их наиважнейшей миссии и долго махал на прощание рукой вслед удаляющейся группе.
ЦЕЛЬ ОПРАВДЫВАЕТ СРЕДСТВА
Абаллистер навис над плечом Дориген, и женщина почувствовала себя неуютно. Дориген оторвала взгляд от проявившегося было в хрустальном шаре изображения и, энергично тряхнув головой, намеренно хлестнула носатого Абаллистера по лицу длинными, тронутыми сединой черными – перец с солью – прядями.
Престарелый колдун отступил на шаг и, сердито уставившись на Дориген, снял с губы волосок.
– Я не знала, что ты так близко, – вроде как извинилась Дориген.
– Ну конечно, – отозвался Абаллистер таким же фальшивым тоном.
Дориген явственно ощущала его злость, но понимала, что он не станет ей возражать.
Собственный магический кристалл Абаллистера, волшебное зеркало, разбился, и это внушило ему страх, вынудив отказаться от дальнейших попыток ясновидения. Теперь он нуждался в Дориген, весьма умелой в этом искусстве.
– Мне надо было объявить о своем присутствии и подождать, когда ты завершишь поиск, – сказал Абаллистер, как никогда близко подойдя к тому, чтобы попросить прощения.
– Да, это было бы правильнее всего, – согласилась Дориген, и ее янтарные глаза полыхнули…
«Чем? – задумался Абаллистер. – Открытой ненавистью?»
Их взаимоотношения неуклонно ухудшались с тех пор, как Дориген вернулась после своего унизительного поражения в Шилмисте, поражения, которое нанес ей сын Абаллистера.
Престарелый маг пожал плечами, отметая личные проблемы.
– Ты нашла их? – невозмутимо спросил он. Они с Дориген могут свести счеты после того, как исчезнет непосредственная угроза, но пока у них обоих большие неприятности. Дух Бойго Рата вернулся к Абаллистеру прошлой ночью и сообщил, что Кэддерли действительно на пути к Замку Тринити.
Это известие вселило в старого колдуна трепет и оживление одновременно. Абаллистера захватила идея покорить край, цель, внушенная ему аватарой самой Талоны, и Кэддерли наверняка можно считать одним из основных препятствий к достижению этой цели. Маг не стал бы отрицать, что при мысли о битве со своим грозным сыном у него по коже пробегают колючие мурашки предвкушения. Судя по различным донесениям, Кэддерли не знал о своем родстве с Абаллистером, и мысль о том, чтобы сокрушить юного выскочку, и в магическом сражении, и морально – открыв ему тайну, каждый раз вызывала ухмылку на жестоком лице Абаллистера.
