Вам знакомо ощущение прыжка в бездну? Я почувствовал себя именно так.
— Я не вру, Одинец. Я действительно могу дать тебе память, но не даром, разумеется. Впрочем, полагаю, ты никакую работу не сочтёшь чрезмерной за такую плату. А, рив?
Тут я удивился. С каких это пор я стал уроженцем Ривы? Жить я там жил, но уже взрослым и недолго.
— Ну, удивляйся. Могу сказать тебе совершенно точно, что ты рождён в Риве. А в окрестности Храгг попал позже, круга в три с небольшим.
— Может, ты и родителей моих знаешь? — спросил я мрачно. Как ни странно, старик ответил, не задумываясь.
— Знал. Но их давно нет в живых. Иначе ты бы их тоже знал. Это были очень умные и очень осторожные вулхи. И они очень любили своего единственного сына. Только благодаря им… и ещё мне, ты по-прежнему жив, а не угодил на костёр вместе с ними.
Пропустив мимо ушей последнее замечание, я тускло осведомился:
— Что я могу для тебя сделать?
— Обещай не удивляться. Тут замешана магия, поэтому не стоит спрашивать: «Почему?».
— Магией меня не испугать, — пожал я плечами. Пугать оборотня магией — это додуматься надо!
— Я не пугаю. Я пытаюсь сказать, что с твоей точки зрения задание может показаться бессмысленным. Или наоборот, исполненным грандиозного смысла. Не думай так, ведь большое видится только на расстоянии.
— Ладно, — согласился я. — Выкладывай. А я отойду подальше и погляжу.
Тьма забери, а что мне оставалось? Во-первых, я уже решил убираться из Дренгерта, потому что оседлый вулх — мёртвый вулх, а в окрестностях Дренгерта, похоже, снова затеяли охоту на оборотней. Во-вторых, более благовидного предлога, чем наём на работу, трудно было представить. Дом — джерх с ним, я его купил за гроши, не жалко и бросить. А вещей у меня немного…
— Знаешь место под названием У-Наринна?
— У-Наринна? — я недоверчиво посмотрел на чародея. — А ты уверен, что такое место есть? Если даже я о нём не слышал, то вряд ли кто о нём знает вообще.
Чародей противно хихикнул.
— Есть, есть такое место, — сказал он. — Его ещё называют Каменный лес.
Я потёр лоб, вспоминая. Про каменный лес я, кажется, где-то слыхал, но вот где и что именно?
— Да, чародей, ты меня удивил, — медленно произнёс я. — Я было начал думать, что про окрестные земли знаю всё.
— Пожалуй, что и знаешь, — прищурился чародей. — Только вот У-Наринна — это очень особенное место. Впрочем, дойдёшь — увидишь. Если дойдёшь.
Я слегка расстроился — гонимый вулх думал, что знает об окружающем мире всё. Да у меня, если хотите знать, несколько вариантов бегства разработано! А кое в каких городах даже жильё есть на первое время. Хоть это и стоило мне немалых денег. Но жалеть не приходится, подобные действия уже не раз спасали мне жизнь, а уж жизнь подороже денег, как ни крути. И всё же… Я должен был знать о каменном лесе. И — не знал. Почти… А впрочем — ничего не знал. Кроме названия.
— Но ведь в Дикие земли соваться опасно… — я постарался подпустить в вопрос побольше сомнительных ноток-интонаций.
— Поэтому я и посылаю тебя, а не тётушку Фили!
Что ж, резонно.
— Мне понадобится оружие.
— Дам. И оружие дам, и коня дам… Даже спутницу тебе дам. Верную — вернее не сыскать.
Тут я нахмурился, потому что спутница мне была совершенно не нужна. К чему оборотню лишний свидетель его ненормальности? До сих пор девчонки в Плиглексе, Торнсхольме и Риве, должно быть, вспоминают странного парня, который любил их только в свете Меара, и никогда — в багровых отблесках Четтана, хотя издревле повелось отводить для утех время красного солнца.
— Не хмурься, Моран, это не человек. Всего лишь ручная карса.
Тут я, вероятно, выразил слишком много скепсиса, потому что Лю недовольно грохнул по столу бокалом.
— Карса. Ручная. Мне вовсе не нужно, чтобы во время твоей красной охоты какой-нибудь олух увёл коня. Или стащил поклажу.
— Карсу невозможно приручить, — возразил я.
— Кажется, — старик был ехиден, дальше некуда, — некоторое время назад мы договорились, что там, где замешана магия, случается ещё и не такое.
— Ладно, — сдался я. — Понял. Что ещё?
— Ещё? Ещё — вот.
Старик вытащил откуда-то из складок одежды (тёмно-синего чародейского балахона) толстый ошейник, украшенный металлическими бляшками.
— Ты наденешь его сейчас и не станешь снимать до самого Каменного леса. Это железное условие.
Я стерпел. Тьма с ним, стерплю ещё и не это. Ради памяти — стерплю.
— Л-ладно…
Не то чтобы я сразу поверил Лю-чародею. Но даже если бы надежда, что это правда, была в тысячу раз призрачнее, всё равно стерпел бы. Потому что обладающего памятью оборотня поймать не удастся никому.
— Все переправы через Юбен ты, конечно, знаешь. Ту, что неподалёку от Айетота, конечно, тоже. Чуть выше переправы по течению Юбена есть старая заброшенная мельница, ты должен знать. Туда и иди. Коня, оружие, припасы и одежду найдёшь там. И киску тоже, хотя она вполне может бродить где-нибудь невдалеке. Пока на тебе — и на ней — ошейники, вы останетесь друзьями. Она пойдёт за тобой даже в пламя лесного пожара и перегрызёт глотки даже дюжине вильтов-воинов, если заподозрит в них врагов. Так что…
— Ладно, — повторил я. — Меня интересуют две вещи. Какие гарантии, что ты меня не надуешь?
Лю развёл руками.
— Чародеи не врут. Помощь, за которую не заплачено, повредит мне сильнее, чем тебе мой обман. Весы есть Весы, их не вывести из равновесия… Тьфу, заговорил ты меня, лопочу, словно пьяный менестрель.
— И второе, — продолжил я. — Что я должен буду сделать в У-Наринне?
— Смутные дни! Ты куда-то торопишься, Одинец?
Я пожал плечами.
— Должен же я знать, зачем туда иду?
— Сначала — дойди. Там и узнаешь, — отрезал старик.
Лю жадно отхлебнул пива и тоном монарха, отдающего приказы царедворцам, велел:
— К мельнице поспей сегодня же к вечеру — времени тебе хватит. И выезжай немедленно в Дикие земли. Двенадцать синих дней — и ты будешь в У-Наринне. Гляди, не опоздай.
— Что, — хмыкнул я, — неужели до Смутных дней осталось всего двенадцать суток?
Лю изумлённо уставился на меня. У него даже сыр изо рта вывалился, смачно шлёпнув по столешнице.
— Ты знаешь что-нибудь о Смутных днях?
Теперь настала очередь изумиться мне. Я ничего не знал о Смутных днях, кроме того, что это расхожее ругательство. И, кажется, старик решил, что я вкладываю в эти потерявшие смысл слова нечто важное — понятное ему и недоступное мне. Как бы не показать, что я случайно набрёл на исчезнувший след? И вообще — стоит ли это делать?
