Киоун обрушил на бывшего главаря банды серию коротких быстрых ударов. И сильных. Анфен отразил все, но рука сильно дрожала. Он знал, что ослабел, но не настолько же. Киоун навязывал ему бой, совершая нападения, двигаясь слишком быстро для утомленного дорогой воина, превратив схватку в игру, хвастая сложными поворотами и приемами. Анфен слишком устал, не хватало адреналина, желания и воли победить, осталась лишь техника. Удары мечей друг о друга, звуки шагов наполнили вечерний воздух. У Анфена возникло странное ощущение, словно он наблюдает за этой битвой со стороны, стоя в кольце мужчин, окружившем сражающихся.
Он вернулся в реальность, когда неожиданно в животе возникла боль, от которой перехватило дыхание. Арбалетный болт остро ударил в бок; меч выпал из ослабевшей руки и зазвенел на камнях. Зрители расхохотались; болт, пущенный в шутку, едва не угодил в Киоуна, который, заметив его, был вне себя от ярости.
— Кто стрелял?! Кто, будь он проклят, стрелял?!
Он бросился к человеку в Атианских цветах, прячущему за спиной арбалет, и ударил его по лицу рукоятью меча. Завязалась потасовка — остальные попытались было оттащить Киоуна, но тот уже успел нанести несколько смертельных ударов. Стрелявший упал и уже никогда больше не встанет.
Анфену, о котором тоже чуть не забыли, тоже было не суждено подняться. Он извивался на земле, сжимая торчащий из бока болт. Инстинкт велел вытащить его, однако тогда повреждения станут еще серьезнее. И Анфен сделал это. Боль едва не лишила его сознания, пронесшись чередой ослепительных белых вспышек. Удивительная зрелищная боль.
Он лежал истекая кровью, умирая; мимо протопали ботинки зрителей схватки, которые постарались не наступить на него. Пара солдат небрежно бросили на прощание:
— Предатель.
Киоун опустился рядом с Анфеном на корточки, осмотрел рану, а затем похлопал бывшего предводителя по плечу:
— Плохо выглядишь, друг мой. Очень, очень плохо. Потерял бдительность. Что ж, бывает. Ты когда-нибудь задумывался о том, чтобы сменить род деятельности?
— Бывай, — произнес Анфен, неожиданно освободившись от гнева и всех прочих чувств.
Как быстро его покидала жизнь! Хотелось пить. Он задрожал от холода.
Киоун нахмурился:
— Что ж… это очень странная реплика. Где же старый добрый огонь и задор? Я убил Дуна и всех остальных. Скажи, ты знал об этом? Я привел их в засаду. Полагаю, их убили мы, ты и я. Это ведь ты сделал меня главным, помнишь? «Киоун поведет вас, и, надеюсь, разумно». Злишься? Настоящий Анфен был бы вне себя от ярости. Он бы нашел способ убить меня даже сейчас. Придушил бы меня кишками, которые вывалились из его собственного распоротого брюха. Боги мои, сколько крови… — Он указал на болт, который Анфен только что выдернул из своего бока. — А, понимаю. Это для меня, верно?
Анфен выпустил окровавленную железку из руки. Киоун пинком отбросил болт подальше, а затем склонился поближе к лицу умирающего. Камни захрустели под тяжелыми ботинками.
— Послушай, я хочу, чтобы ты кое о чем знал. Сегодня меня ждет вечеринка в Батлене с жареным мясом и всеми прелестями жизни. Знаешь это местечко? Роскошная гостиница неподалеку. Закажу себе дичь с гарниром, хороший золотистый эль — горло промочить. И буду пить за тебя. «За Анфена!» — скажу я. И на этом все. Потом я улягусь в мягкую теплую постель с двумя-тремя красотками, которые поспешат удовлетворить мои самые странные желания. И буду жить своей жизнью — долгой, поначалу весьма приятной, а потом просто очень комфортной. По воле By, нашего Друга и Владетеля.
— Будь здоров.
— Всенепременно. Жизнь может быть очень приятной. Странный человек! Я собираюсь отрубить тебе голову. Славный меч, а? Всего хорошего. Прощай.
Киоун встал, и вместе с его рукой на Анфена опустилось забвение.
Азиель видела, как светокамни, покрывавшие небесный свод, начинают гаснуть в ночи. Иногда это происходило медленно, а порой хватало лишь нескольких минут. Сегодня небо тускнело неторопливо, неспешно, плавно. Крошечные фигуры мелькали в серых облаках, слишком игриво и быстро, чтобы быть птицами. Значит, Инвии. Азиель наблюдала за ними, воображая себя участницей этих игр, обнаженной и совершенно свободной.
Она представляла, как проносится над скрывающейся под пологом сумерек землей, видя далекие, нависшие над горизонтом горные пики. Было трудно поверить, что там есть такие же места, как и здесь, что точно такими же шагами, какими она только что пересекла свою комнату, можно обойти весь мир и в конце концов оказаться на том же месте.
Стоя слева от окна и глядя вниз, она видела Великую Разделительную Дорогу, уходящую вдаль идеально ровной линией, разбивая землю на две половины. Облака медленно плыли на юг чуть быстрее обычного, отбрасывая слабые многогранные тени, играющие в догонялки на плитах. Они собрались в тучи на востоке и западе, нависли над замком, как сгустки дыма, а затем двинулись дальше на юг. Так было всегда, но сегодня девушке показалось, что привычные явления стали неожиданно очень важными и обрели новый смысл. Даже птицы, казалось, были не способны лететь против усилившегося вдруг странного небесного потока.
Одна Инвия приблизилась к окну Азиель — куда ближе, нежели они обычно осмеливались подлетать. Девушка не успела рассмотреть ее, только заметила размытый силуэт с распростертыми крыльями, нырнувший в толстое одеяло облаков. «Почему они могут свободно летать, — подумала девушка, — в то время как могучие драконы сидят в небесной тюрьме, как в ловушке?» На мгновение она ощутила странное родство с никогда не видимыми ею великими существами, позволив себе помечтать о том, что они бы почувствовали то же самое, узнав о ней.
И рано или поздно они о ней узнают. В конце концов, она ведь дочь их Друга и Владетеля.
Три лица проплыли по стеклу окна, как бледные отражения. Азиель удивленно вскрикнула. Уже очень давно Призрак не навещал ее. Радость затопила девушку при мысли о том, что в комнате наконец появился кто-то еще.
Одно из лиц Призрака (не то, похожее на чудовище, которое она как-то попросила по возможности не показываться ей) испуганным голосом позвало девушку по имени. Она изобразила недовольство вторжением, что на самом деле было очень далеко от правды.
— А тебе что надо? — спросила Азиель. — Без приглашения появляешься в моем окне после того, как столько времени меня игнорировал?
— Мы не хотели тебя игнорировать, — дрожащим голосом отозвался Призрак. Теперь говорило лицо с пустыми глазами, больше всего напоминавшее череп, в то время как два других беспорядочно метались вокруг него. — Мы боимся, Азиель. Мы должны были наблюдать за его комнатой, хотя он очень пугает нас в последние дни. Кто-то ворвался к нему в прошлом месяце. Ты знаешь об этом? Мы должны быть бдительны. И терпеливы.
