Сама процедура была ему хорошо знакома. Впервые он участвовал в Узах на третий день своего пребывания в Айронхолле, ибо Щенку тоже отводится в ритуале своя роль. И поскольку духи случайности заставили его оставаться Щенком так долго, он помогал в Узах целым восьми Клинкам. Тоже рекорд, хотя и не из тех, которыми особенно гордятся.
Теперь он снова выделился из общего хора, чтобы играть одну из главных ролей, заняв вместе с другими участниками место внутри октаграммы. Места каждого определялись заведенным порядком: Первый стоял на острие Смерти, прямо напротив будущего господина, стоявшего на острие Любви. По обе стороны от него стояли Второй — Земля, и Байлесс, следующий кандидат — Воздух. Острие Случайности всегда отдавалось Щенку. Трое магистров, игравших в заклинании главную роль, заняли остальные места: Магистр Ритуалов как Призывающий на острие Огня, Магистр Архивов как Исцелитель на острие Воды, а Великий Магистр как Судья на острие Времени.
Исцелитель завел песнь изгнания смерти, рассыпав внутри октаграммы зерно как символ жизни. Полностью изгнать всех духов смерти там, где присутствует меч, разумеется, невозможно, а стихия случайности непостоянна по своей природе. Когда он проделал это во второй раз, Призывающий начал созывать духов необходимых стихий. Зрители хором завели торжествующую песнь Порядка — гимн братству и службе, отдававшийся в стенах кузницы словно биение огромного сердца. Хотя воздух в подземелье был обжигающе горяч, по спине Дюрандаля пробежал холодок.
Великий Магистр шагнул вперед и высыпал на наковальню горсть золотых монет. Склонив голову, он всмотрелся в то, как они легли. Похоже, он остался удовлетворен этим, поскольку собрал их и кивнул Щенку, в свою очередь выступившему вперед с собственной небольшой ролью. Последнее время Король так часто призывал новых Клинков, что Щенок проделывал это уже в четвертый раз. Конечно, до рекорда Дюрандаля — если это можно считать рекордом — ему было еще далеко. Выкрикнув своим пронзительным голоском положенные слова, мальчишка опустил на наковальню новенький меч с рукоятью в форме кошачьего глаза. Харвест ни разу еще не прикасался к нему, он даже не видел его прежде, но искусные оружейники Айронхолла отковали его идеально для его руки и для его стиля фехтования.
Все шло так, как было положено, и все же Дюрандаля тревожило поведение двух главных действующих лиц. Почему-то и тот и другой вызывали у него беспокойство. Большинство Первых встречают Узы в радостном возбуждении, но Харвест казался жалким и неуверенным. Выражение скучающего любопытства на лице маркиза, возможно, и было уместным при дворе, но никак не подобало для опасного ритуала. Похоже, тот все еще ожидал какого-то подвоха.
Магистр Ритуалов кивнул Байлессу, тот подошел к Первому и снял с него рубаху. Всего неделю назад Дюрандаль проделывал это с Пендерингом. Если Харвест прошел полный курс подготовки Клинка, юному Байлессу необходим по меньшей мере еще год. Право же, Великому Магистру пора предупредить Короля, что запас готовых кандидатов истощился. И если так и будет и если они решат придержать хотя бы одного в резерве на непредвиденный случай, сколько придется ждать своей очереди Дюрандалю?
Первый повернулся в его сторону. Дюрандаль шагнул к нему, ободряюще улыбаясь и стараясь не обращать внимания на побелевшие губы и расширенные глаза. Ох, пусть уж лучше это будет игрой света! Он дотронулся до безволосой груди Харвеста, чтобы нащупать низ грудины, хотя все кости было хорошо видно и так. Он сделал на груди отметину углем — прямо напротив сердца — и вернулся на свое место.
Харвест шагнул вперед и взял меч, едва взглянув на него. Потом вспрыгнул на наковальню и поднял меч в салюте, произнося слова присяги: защищать Наттинга от всех врагов, служить ему до смерти, в случае необходимости отдать за своего подопечного жизнь. Слова, которые должны были звенеть в кузнице торжествующим колоколом, слышались едва разборчивым бормотанием. Дюрандаль боялся даже посмотреть на лицо Великого Магистра.
Первый спрыгнул на пол, преклонил колена перед маркизом и протянул ему меч рукоятью вперед. Наттинг принял меч со скучающе-безразличным видом, и Харвест попятился назад и сел на наковальню. Маркиз шагнул за ним следом, нацелив меч на отметину углем у того на груди. Это была кульминация ритуала, но даже сейчас он продолжал ждать подвоха. Дюрандаль с Байлессом подошли, чтобы помочь. Харвест несколько раз глубоко вздохнул и развел руки в стороны. Дюрандаль крепко взял его за одну руку, а Байлесс — за другую, удерживая его для момента удара. Маркиз замешкался и оглянулся на Великого Магистра так, словно только сейчас до него дошло, что все это не какая-то изощренная шутка.
— Ну же, парень! Не мучь его! — рявкнул Великий Магистр.
Маркиз пожал плечами.
— Служи или умри! — произнес он три своих ритуальных слова и ткнул мечом в грудь Харвесту.
Каким бы удачным ни было заклинание, это должно быть ужасно больно. Все Клинки признавали, что Узы — это боль, хотя и очень недолгая. В этом случае будущий подопечный ударил не очень сильно, ибо конец лезвия так и не показался из спины Харвеста, и все же струя крови была заметно сильнее обычной. С приглушенным стоном Харвест запрокинул голову. Он не дернулся назад, на державших его друзей, как было с Пендерингом неделю назад. Вместо этого он потянул их вперед, едва не свалив с ног. Он тянул все сильнее и сильнее, словно пытаясь сложиться вдвое. Что делает этот балбес? Он что, чувств лишился? Дюрандаль с Байлессом удерживали его изо всех сил и вдруг переглянулись в ужасной догадке. Трое рыцарей бросились к ним и помогли опустить тело на пол. Наттинг пронзительно взвизгнул и уронил меч.
Заклинание не подействовало.
Теперь пришла очередь попытаться Второму.
С самого начала кандидатов предупреждают о том, что Узы могут убить; имелись даже записи о случаях гибели и Вторых. Заклинатели приписывали эти случаи ошибкам в ритуале, но Дюрандаль повидал уже почти сотню Уз и был уверен, что ни малейших отклонений от обычной процедуры не произошло. Он решил, что все дело в недостатке желания. Харвест не рвался служить, Наттинг не воспринимал ритуал серьезно. Харвест не доверял своим способностям, а Наттингу Клинок был нужен примерно как перо на шляпу, возможность похвастаться при дворе — но никак не в качестве защитника. Две лишенных веры стихии, объединившись, привели к несчастью.
Первым порывом Дюрандаля было осмотреть рану. Нанесенную им отметину смыло кровью, но отверстие в груди несчастного Харвеста находилось именно там, где ему и полагалось быть, так что ошибка была не его.
