Он внезапно исчез, двигаясь с удивительной для такого толстяка быстротой и легкостью. Но запах остался.
Она подчинилась его приказу, и наконец Шмурт принялся бурчать под дверью и греметь засовом. Как только она вошла, запах масла стал сильнее, Смшии проник в холл и захлопнул дверь, прежде чем изумленный Шмурт успел возразить.
— Все в порядке, — сказала Маша.
Старый Шмурт перевел свои бегающие глазки на Смшии, освещенного масляной лампой. Даже если бы он отличался хорошим зрением, то не смог бы разглядеть лица Смшии. Оно было закрыто зеленой маской.
Шмурт с отвращением скривился.
— Я знаю, что от твоего мужа мало проку, — прокаркал он. — Но явиться сюда с этим чужеземцем, этой бочкой тухлого жира… шевау!
— Это не то, что ты думаешь, — спокойно возразила она.
Смшии заметил:
— Нужно срочно принять ванну. Всякий чует меня за версту.
— Эвроен дома? — спросила Маша.
Шмурт хмыкнул и пробурчал:
— В такой ранний час? Нет, ты и твой вонючий любовник будете в безопасности.
— Будь ты проклят! — возмутилась Маша. — Он здесь по делу!
— Знаю я ваши дела!
— Заткни пасть, старый козел! — воскликнула Маша. — Или я отрежу тебе язык!
Шмурт с шумом захлопнул дверь своей комнаты перед их носом. И оттуда принялся осыпать ее ругательствами:
— Шлюха! Стерва! Подстилка!
Маша пожала плечами, зажгла лампу и принялась подниматься по ступенькам. Смшии следовал за ней. Валлу изумилась, увидев, что вслед за дочерью в комнате появился толстяк.
— Кто это?
— Кто-то не может опознать меня? — изумился Смшии. — У нее что, парализовано обоняние?
Он стянул с лица маску.
— Его почти не осталось, — сказала Маша. Она поспешила к Кхим, лежащей на стопке вещей. Смшии стянул плащ, открывая тонкие руки и ноги, и тело, похожее на круг сыра. Его рубашка и жилет, сделанные из какого-то бархатистого материала были украшены цехинами, пришитыми плотно друг к дружке. На широком ремне, опоясывающем его талию, висело двое ножен, из которых торчали рукоятки ножей, и чехол, из которого выглядывал кончик бамбуковой трубки. Рядом висела кожаная сумка, приблизительно с голову Маши.
— Орудия производства, — сказал он, встретившись с ее вопросительным вглядом.
Маша на мгновение задумалась, какая может быть профессия у человека с таким арсеналом, но эта мысль не долго занимала ее. Она положила руку на лоб Кхим, посчитала пульс и направилась к котелку, висящему на крюке.
Смешав порошок с водой, согласно указаниям Надиша, и помешав смесь длинной ложкой, она обернулась. Смшии стоял на коленях рядом с ребенком и рылся в своей сумке у пояса.
— Я кое что понимаю во врачевании, — сказал он, когда она приблизилась. — Вот. Выплесни свои лекарства на помойку и попробуй это.
Он встал и протянул ей кожаный сверток. Маша посмотрела на него, не зная на что решится.
— Понимаю, ты не хочешь рисковать, принимая зелье от чужеземца. Но пожалуйста, поверь мне. Этот зеленый порошок в тысячу раз лучше, чем плацебо, которое Надиш вручил тебе. Если он не вылечит твоего ребенка — я перережу себе глотку. Клянусь.
— Большая польза ребенку, — буркнула Валлу.
— Это магический порошок? — спросила Маша.
— Нет. Магия может приглушить симптомы, но болезнь останется, и когда действие ее закончится, болезнь возвратится вновь. Вот. Возьми! И я не хочу слышать ни слова возражения. Меня ведь когда-то обучали искусству врачевания. То место, откуда я прибыл, славится своими знахарями, которые в двадцать раз сильнее, чем любой врач в Приюте
Маша смотрела в его темное блестящее лицо. Ему было около сорока лет. Высокий чистый лоб, длинный прямой нос, красиво очерченный рот; он был бы красив, если бы щеки не были такими округлыми, а подбородки — массивными. Несмотря на слои жира, вид у него был располагающий; черные глаза под кустистыми темными бровями светились живостью и умом.
— Я не могу согласиться на эксперимент с Кхим, — сказала Маша.
Он улыбнулся, возможно уловив в ее голосе нотки сомнения.
— Ты не можешь не согласиться, — сказал он. — Если ты не используешь лекарство — твой ребенок умрет. И чем дольше ты колеблешься, тем ближе она к смерти. На счету каждая секунда.
Маша взяла сверток и вернулась к котлу. Она засыпала ложку порошка в котел, даже не попробовав лекарство на язык, и начала варить снадобье, строго придерживаясь инструкций Смшии. Он стоял рядом, держа в руках девочку, одна рука на ее лбу, вторая — на груди. Кхим дышала судорожно и прерывисто.
Валлу пыталась протестовать. Маша посоветовала ей заткнуться более грубо, чем хотела. Валлу прикусила губу и уставилась на Смшии.
Смшии приподнял голову Кхим, и Маша заставила ее проглотить зеленоватую воду. Приблизительно через десять минут лихорадка пошла на убыль. Ровно через час, по песочным часам, она дала ребенку вторую ложку эликсира. На рассвете ребенок выглядел совсем здоровым, и Маша мирно заснула.
Во время лечения Маша и Смшии тихо переговаривались. Валлу отправилась в постель, но не засыпала почти до рассвета. Эвроен так и не появился. Наверное, он перепился и заснул на пустом ящике в порту, или на чьем-то пороге. Машу это устраивало. Она готова была разбить на его голове еще дюжину кувшинов, если он явится, начнет шуметь и побеспокоит Кхим.
Хотя она несколько раз видела в городе толстяка, но почти ничего не знала о нем. И никто ничего не знал. Было точно известно, что он впервые появился в Приюте шесть недель (шестьдесят дней — по местному) назад. Торговый корабль Банмальтов привез его сюда, но это ни о чем не свидетельствовало, корабль во время плавания посетил многие земли и острова.
Смшии быстро нашел себе комнату на втором этаже дома, первый этаж которого занимала таверна "Хабибиер" — птичка-нырок. (Владелец шутливо назвал ее так, потому что утверждал, что посетители погружаются так же глубоко в алкоголь, как хабибиер ныряет в океан за рыбой). Смшии нигде не работал, не был замечен ни в грабежах, ни в воровстве. У него, похоже, водились деньги, которые он тратил на цели, известные лишь ему одному, но жил он скромно. Из-за того, что он постоянно смазывал тело и волосы прогорклым маслом, его прозвали "Вонючий масляный шар" или "Старая Вонючка". Правда, кличкой пользовались лишь когда его не было поблизости. Он частенько засиживался в тавернах и его пару раз видели на фермерском рынке и базаре. Было установлено, что его сексуальные аппетиты не распространяются ни на мужчин, ни на женщин, ни на детей. Или, как выразился один из сплетников, "его не интересуют даже козлы".
