Но прежде чем Кааврен успел что-нибудь ответить, Айрич отвернулся от окна и сказал:
– Вы почти правы, сударь.
– Гм... вы говорите “почти”?
– Да.
– По-вашему, я допустил ошибку?
– Небольшую, но существенную, милорд.
– Ну так объясните, в чем она состоит.
– Вы сказали – мы служим императору.
– Да?
– А это не так.
– Не так?
– Нет.
– Но тогда...
– Мы служим Империи. Разница невелика, но, заметьте, существенна.
Криваан нахмурился, словно подобные рассуждения оказались для него абсолютно неожиданными, а Нилисит рассмеялась:
– Отлично сказано, добрый лиорн. Вы рассуждаете, как атира, однако говорите, как дракон, – прямо и по существу, что прекрасно соответствует нашему времени: ведь мы находимся между правлениями этих двух Домов.
Айрич склонил голову, принимая комплимент.
– Сказано иссолой, – заметил он.
Кааврен уловил в голосе лиорна намек на иронию только потому, что он ее ожидал и уже научился различать интонации Айрича за то короткое время, пока они были знакомы.
Некоторую часть пути все молчали. Кааврен обратил внимание, что после обеда Тазендра заняла место у окна. Сидя рядом, он наблюдал за ней. А Тазендре ничто не мешало смотреть на проплывающие мимо поля и луга Соранны. Кааврен тихо спросил:
– Моя добрая Тазендра, мне показалось, вы вздохнули.
– И правда.
– Вы вздохнули, если не ошибаюсь, уже в третий раз за последние несколько минут.
– Возможно.
– Тогда удовлетворите мое любопытство и скажите, почему вы вздыхаете.
– Причина в том, что я впервые покидаю свой дом, мой добрый Кааврен. Боюсь, что буду скучать по нашим колючковым деревьям, пению пересмешников и по свечным бутонам, которые нигде больше не растут.
Кааврен полностью разделял чувства Тазендры, поскольку подобные мысли не раз приходили в голову и ему с тех самых пор, как он покинул родной дом. Однако тиаса обратил внимание, что при этих словах Нилисит тихонько ойкнула, словно укололась иголкой, оставленной нерадивой служанкой, а Криваан поднес к груди руку, будто хотел убедиться, подчиняется ли она ему, или, подумал Кааврен, чтобы проверить, на месте ли то, что спрятано под плащом. Тиаса сделал вид, что ничего не заметил, и продолжал утешать Тазендру.
Размышляя же о словах, вызвавших столь диковинную реакцию супружеской четы, он решил, что на них такое впечатление произвело именно упоминание о свечных бутонах. Надо сказать, Кааврен также родился в местности, где росли эти цветы, и, обратившись к иссоле, он спросил:
– А вам случайно не приходилось видеть свечные бутоны? Такой весьма примечательный маленький цветок.
– Пожалуй что нет, – спокойно ответила Нилисит. – Никогда не видела.
– Он растет на восточных склонах холмов, – продолжал Кааврен, внимательно наблюдая за ними. – И всегда невдалеке от ручья или реки, но не слишком близко. Светло-зеленый стебель поднимается почти до колен. Осенью на каждом цветке появляются маленькие пурпурные ягоды, терпкие и очень сочные. Но самое интересное, друзья мои, – его цветение. Ранней весной на верхушке каждого растения распускается маленький бутон – утром он ярко-желтый, в течение дня постепенно приобретает оранжевый оттенок, а к вечеру превращается в алый язычок пламени. С наступлением же темноты бутон начинает светиться, и целые долины мерцают в ночи – становится так светло, что можно даже найти тропы, оставленные антилопами и тсалмотами. Жаль, мы не располагаем временем: сейчас свечные бутоны в цвету.
– Должно быть, это удивительный цветок, – сказал Криваан. – Однако не поверю, что в данной местности нет больше ничего достойного нашего внимания. Что еще интересного можно здесь увидеть?
И тут завязался разговор об истории и характерных чертах Соранны, который продолжился и вечером, и на следующий день. Хотя беседа касалась множества разных вещей, как и бывает обычно у случайных попутчиков, никто больше не вспоминал о свечных бутонах, а Криваан и Нилисит так ничего и не рассказали о себе.
В которой по прибытии в город Драгейру мы знакомимся с весьма значительной в Императорской Гвардии персоной
Само прибытие Кааврена, Айрича и Тазендры в Драгейру ранним утром следующего дня прошло без происшествий. Они вежливо попрощались со своими попутчиками, а те – хотя и не скрывали, что очень торопятся, – откланялись, соблюдая все формальности, как и положено истинным иссолам, которых они так старательно изображали.
Экипаж остановился на узкой улочке, и его тут же окружили сорванцы из Дома Теклы, принявшись выпрашивать у пассажиров монетки. Но кучер прогнал мальчишек еще до того, как путешественники успели достать свои кошельки. Когда сорванцы и фальшивые иссолы удалились, Тазендра и Кааврен внимательно огляделись вокруг. По одну сторону улицы располагались невысокие строения из дерева и камня, в основном дома на две или три семьи, а также лавка, на которой красовалась эмблема бакалейщика “Орехи и изюм”. На другой стороне стояли более высокие и темные кирпичные здания. Одно из них, по всей видимости, было гостиницей.
– Императорский дворец, – указал Айрич, – в том направлении.
– Хорошо, – отозвался Кааврен. – Пойдемте туда скорее. Знаете, хотя благодаря вам я и прибыл в Драгейру на неделю раньше, это только усилило мое желание побыстрее вступить в Гвардию.
И без лишних слов наша троица зашагала в сторону дворца, заняв почти всю проезжую часть, причем Кааврен держал своих друзей под руки – Айрич шел справа, а Тазендра – слева. Вскоре они оказались на длинной извилистой улице. По обе стороны высились гостиницы, магазины и жилые дома, однако Кааврен сразу заметил, что нигде не видно лошадей. Позднее он узнал, что строительство конюшен вблизи Императорского дворца запретили из-за неприятного запаха и насекомых, которых они привлекают.
Большую часть зданий возвели во времена, когда была в моде идиллическая школа Дома Баллисты, о чем свидетельствовали полукруглые сводчатые проходы, широкие огороженные дворы и колоннады. Кстати, определить, какая из них является украшением, а какая – опорой, было почти невозможно. Чем ближе друзья подходили к Императорскому дворцу, тем реже им попадались деревянные дома – здесь преобладали постройки из тщательно обработанного камня. Кааврен продолжал удивленно вертеть головой по сторонам, пока, проходя мимо белого здания с вывеской “Участник кампании”, не почувствовал, как Айрич сжал его левую руку. Тиаса решил, что следует остановиться. Тазендре ничего не оставалось, как последовать их примеру.
– Что случилось? – попытался выяснить Кааврен у Айрича.
