— А что ты можешь предложить взамен? — спросил Телеб К'аарна. — Ты болен, Элрик. А больные не торгуются. Они просят.
Элрик затрясся от бессильного гнева. Он сжал губы. Он не собирался ни просить, ни торговаться.
— Пожалуй, для начала я его спрячу, — улыбаясь сказал Телеб К'аарна. Он поднял Буревестник, который теперь был в ножнах, и повернулся к находившемуся за ним шкафу. Он извлек из кармана ключ, открыл им дверцу, положил рунный меч внутрь, а потом тщательно запер дверь. — А теперь я, пожалуй, покажу нашего мужественного героя его бывшей любовнице… сестре человека, которого он предал четыре года назад.
Элрик ничего не сказал.
— После этого, — продолжил Телеб К'аарна, — моему нанимателю Никорну будет показан наемный убийца, который решил, будто сможет сделать то, что не смогли другие. — Он улыбнулся. — Какой прекрасный день. — Телеб К'аарна издал смешок. — Какой прекрасный день! Такой насыщенный. Такой богатый радостью.
Телеб К'аарна снова засмеялся и позвонил в колокольчик. Дверь за спиной Элрика открылась, и вошли два высоких воина. Они посмотрели на Элрика, а потом на Телеба К'аарну. Они явно были удивлены.
— Никаких вопросов, — отрезал Телеб К'аарна. — Отнесите этот мусор в покои королевы Йишаны.
Элрик кипел. Двое подняли его, поддерживая с двух сторон. Эти люди были темнокожими, бородатыми, с глубоко посаженными глазами под густыми, мохнатыми бровями. На них были тяжелые металлические шапки на шерстяной подкладке, какие носят их соплеменники, а доспехи их были не металлические, а деревянные, обтянутые кожей. Они волокли обессиленное тело Элрика по длинному коридору, потом один из них резко постучал в дверь.
Элрик узнал голос Йишаны, ответившей на стук. Следом за воинами, тащившими Элрика, шел хихикающий, возбужденный чародей.
— Подарочек тебе, Йишана, — сказал он. Воины вошли в комнату. Элрик не видел Йишану, но он услышал ее удивленный возглас.
— На диван, — приказал чародей.
Элрика положили на мягкий диван. Он лежал в полном изнеможении, глядя на яркую непристойную фреску на потолке.
Йишана склонилась над ним. Элрик почувствовал запах ее эротических духов. Охрипшим голосом он сказал:
— Небывалое воссоединение, королева.
В глазах Йишаны на мгновение появилась искра сочувствия, которое сменилось жестким выражением. Она цинично рассмеялась.
— Значит, мой герой наконец-то вернулся ко мне. Но я бы предпочла, чтобы он вернулся по собственному желанию, а не так, чтобы его притащили как щенка за шкирку: Волчьи зубы вырваны, и некому теперь ублажать меня по ночам.
Она отвернулась. На ее покрытом косметикой лице появилось выражение отвращения.
— Убери его, Телеб К'аарна. Ты доказал то, что хотел.
Чародей кивнул.
— А теперь, — сказал он, — мы посетим Никорна. Я думаю, он уже ждет нас.
Никорн из Илмара был немолод. Ему давно перевалило за пятьдесят, однако он сумел сохранить свежесть. У него было худое лицо крестьянина — кожа, натянутая на кости. Глаза его смотрели проницательно и жестко — таким взглядом он смерил Элрика, которого издевательски бросили на стул.
— Значит, ты и есть Элрик из Мелнибонэ, Волк рычащего моря, предатель, грабитель и женоубийца. А сейчас ты не сможешь убить и ребенка. Должен сказать, мне не доставляет удовольствия видеть человека в таком положении, в особенности такого активного человека, как ты. Правда ли то, что говорит волшебник? Тебя послали мои враги, чтобы убить меня?
Элрик опасался за судьбу своих людей. Что они предпримут? Будут ждать или пойдут дальше? Если попытаются взять дворец штурмом, то они обречены. Как и он.
— Это правда? — настаивал Никорн.
— Нет, — прошептал Элрик. — У меня старые счеты с Телебом К'аарной. Ты тут ни при чем.
— Меня не интересуют твои старые счеты, мой друг, — недобрым голосом сказал Никорн. — Меня интересует сохранение моей жизни. Кто тебя послал?
— Телеб К'аарна лжет, если говорит, что меня кто-то послал, — солгал Элрик. — Мне важно было только расплатиться по старым счетам.
— Мне об этом сообщил не только чародей, — сказал Никорн. — У меня много шпионов в городе, и два из них независимо друг от друга сообщили мне о заговоре местных купцов, которые наняли тебя, заказав мое убийство.
Элрик слабо улыбнулся.
— Да, — согласился он. — Это правда. Но я не собирался делать то, о чем они просили.
Никорн на это сказал:
— Я бы мог поверить тебе, Элрик из Мелнибонэ. Но пока я не знаю, что с тобой делать. Я бы никого не передал на милость Телеба К'аарны. Ты готов поклясться, что не будешь покушаться на мою жизнь?
— Ты предлагаешь мне сделку, господин Никорн? — слабым голосом спросил Элрик.
— Да.
— Тогда что же я получу в обмен на свое слово?
— Жизнь и свободу, господин Элрик.
— А мой меч?
Никорн с сожалением пожал плечами.
— Извини, но меча ты не получишь.
— Тогда возьми мою жизнь, — разбитым голосом сказал Элрик.
— Не противься. Мое предложение не такое уж плохое. Жизнь и свобода в обмен на обещание не покушаться на меня.
Элрик глубоко вздохнул.
— Хорошо.
Никорн отошел в сторону. Телеб К'аарна, стоявший в тени, притронулся к руке купца.
— Ты собираешься его освободить?
— Да. Он больше не представляет угрозы ни для меня, ни для тебя.
Элрик чувствовал, что Никорн дружески расположен к нему. Он тоже испытывал нечто похожее по отношению к Никорну. Перед ним был смелый и умный человек. Но — боролся с наступающим безумием Элрик — как нанести ответный удар, не имея Буревестника?
Две сотни имррирских воинов прятались в лесу. На смену дню пришла ночь. Они смотрели и удивлялись. Что произошло с Элриком? Где он теперь — в замке, как то предполагал Дивим Твар? Владыка драконов, как и все, в ком текла королевская мелнибонийская кровь, знал толк в искусстве прорицания. Он совершил малое колдовство, которое показало ему, что Элрик, судя по всему, находится в стенах замка.
Вступать в схватку с Телебом К'аарной без Элри-ка было бы чистым безумием.
К тому же дворец Никорна представлял собой настоящую крепость, мрачную и суровую. Он был окружен глубоким рвом с застоявшейся темной водой. Он царил высоко над окружающим его лесом, не столько построенный на скале, сколько встроенный в нее. Он стоял, коренастый и мощный, занимая большую площадь, и был окружен естественными преградами. Скала местами была обветрена, а по стенам внизу сочилась, напитывая темный мох, вязкая жижа. Словом, судя по внешнему виду, сооружение было не из приятных и почти наверняка неприступное. Без помощи магии две сотни воинов взять его не могли.
