— Это источник, — сказала она. — Вот что это такое. Не колодец.
— Все равно. Но дело в том, что тот парень и я, мы не первые люди, которые туда спускались. Люди увидели бы и описали и… и сделали бы что-нибудь с этими вещами, если бы они там находились долго. Они бы уже оказались в музее. О них бы написали на той табличке для туристов на стене, Кейт.
— Что ты хочешь сказать?
— Я совершенно уверен, что кто-то поместил их туда совсем недавно. — Нед заколебался. — И еще вырубил для них ниши.
— О боже, — повторила она.
Она смотрела на него. При свете дня он видел, что у нее светло-карие глаза и светло-каштановые волосы, почти под цвет глаз. На носу и щеках веснушки.
— Ты думаешь, это для того, чтобы их увидел наш человек?
Наш человек. Нед не улыбнулся, хотя в другой ситуации улыбнулся бы. Но отметил с удовольствием, что руки перестали дрожать. Он кивнул.
— Это его голова, наверняка. Лысый, со шрамом. Да, ее туда поставили для него.
— Ладно. И кто ее туда поставил?
На этот раз он все же слегка улыбнулся.
— Ты безнадежна.
— Я размышляю вслух, юный детектив. У тебя есть полицейский значок из коробки с овсянкой?
— Забыл дома.
— Да, и это ты тоже забыл. — Она выудила его брошюру из своего рюкзака.
Нед кивнул, благодаря.
— Тебе нужно познакомиться с Мелани, — снова сказал он. Нед посмотрел на путеводитель. Фотография на обложке была сделана в такое же время года; цветы на дереве такие же. Показал Кейт.
— Красиво, — сказала она. — Это багряник. Кто такая Мелани?
Конечно, она знает это дерево.
— Ассистентка моего папы. У него в группе три человека, и еще приедет кто-то от издателя, и я.
— А что ты делаешь?
Он пожал плечами.
— Болтаюсь без дела. Ползаю по туннелям. — Он огляделся. — А здесь у нас что?
— Свежий воздух. Меня внутри начало тошнить.
— Меня тоже, там, внизу. Не нужно было туда лезть.
— Наверное.
Они несколько мгновений молчали. Потом Кейт произнесла нарочито жизнерадостным тоном гида:
— На колоннах в основном изображены библейские сказания. Вон там — Давид и Голиаф.
Она указала направо. Нед встал и подошел к колонне. Кажется, его ноги уже в порядке. Сердце еще билось слишком быстро, будто он только что закончил тренировку по бегу.
Он увидел соединенные вместе две круглые колонны, поддерживающие тяжелую прямоугольную колонну, на которую, в свою очередь, опиралась крыша над дорожкой. На верхнем прямоугольнике были вырезаны две сплетенные фигуры: человек без бороды над изогнутым телом другого человека, с более крупной головой. Давид и Голиаф?
Он снова посмотрел на Кейт, все еще сидящую на скамейке.
— Боже, как ты догадалась?
Она улыбнулась.
— Я не догадалась. Я мошенничаю. Немного дальше на стене висит еще одна табличка для туристов. Я ее прочла, когда вошла в собор. С другой стороны — царица Савская. — Она махнула рукой в другой конец сада, на противоположную дорожку.
Повинуясь ее жесту, Нед взглянул в ту сторону, чего иначе бы не сделал. И так как он стоял именно на этом месте, он увидел розу, прислоненную к двум круглым колоннам другого столба, стоящего дальше.
И именно тогда, в тот момент, он начал чувствовать себя очень странно.
Это был не страх (к тому моменту он уже какое-то время ощущал его в себе) и не возбуждение; это было чувство, будто исчезает какая-то преграда, или открывается замок, будто что-то меняется… почти все меняется.
Он медленно пошел в ту сторону по тенистой дорожке монастыря, мимо калитки на улицу, через которую раньше вошла Кейт. Мгновение назад он собирался уйти вместе с ней этим путем. Всего одно мгновение, и эта история могла для них закончиться.
Он прошел вперед и свернул на дальнюю дорожку, напротив того места, где они только что сидели. Кейт так и осталась на деревянной скамейке, зеленый рюкзак лежал на каменных плитах рядом с ней. Взгляд Неда уперся в столб перед ним, с одинокой розой, прислоненной между двумя колоннами. Он посмотрел на вырезанное на камне изображение.
Это не царица Савская.
Он был уверен в этом, как никогда еще ни в чем в своей жизни. Что бы ни утверждала напечатанная табличка на стене, это не она. Люди, которые пишут брошюры и путеводители, не всегда знают точно. Они могут притворяться, но они знают не всегда.
Он заметил, что Кейт встала и теперь идет к нему, но он не мог оторвать глаз от женщины на колонне. Только на одной этой из всех двойных колонн была изображена фигура в полный рост. Сердце Неда опять сильно забилось.
Изображение почти совсем стерлось, как увидел Нед, больше, чем все другие мелкие, мимо которых он прошел. Сначала он не понял почему. А затем благодаря тому, что открывалось внутри его, ему показалось, что он все же понял.
Ее такой сделали, едва выступающей из камня, черты ее были определены менее четко, они были задуманы и высечены так, чтобы она растворялась, уходила, словно что-то, потерянное с самого начала.
Она была изящной и стройной и, наверное, высокой. Можно было еще рассмотреть элегантные, тщательно проработанные детали ее туники и юбки, спускающейся до щиколоток. Он различал схваченные лентой волосы, падающие на плечи, но ее нос и рот почти исчезли. Стерлись, а глаз почти не было видно. Все равно у Неда возникло ощущение — или иллюзия? — что он видит приподнятые брови, нечто насмешливое в этой стройной грациозности.
Он тряхнул головой. Это почти стертая временем скульптура в темном монастыре. Ей следовало быть ничем не примечательной, из тех, мимо которых проходишь и продолжаешь жить своей жизнью.
Внезапно Нед ощутил время, его груз. Он стоял в саду, в двадцать первом веке, и остро чувствовал, как далеко в прошлое, даже дальше средневековой скульптуры, простирается история этой земли. Мужчины и женщины жили и умирали здесь тысячи лет. Проживали свои жизни. И может быть, они не всегда потом уходили насовсем.
Раньше у Неда никогда не возникали подобные мысли.
— Она была красивая, — произнес он. Скорее, прошептал.
— Ну, так считал Соломон, — мягко отозвалась Кейт, подходя и останавливаясь рядом с ним.
Нед покачал головой. Она не поняла.
— Ты видела розу?
— Какую розу?
— Позади нее.
Кейт бросила рюкзак и перегнулась вперед, через перила, которыми был огорожен сад.
— Здесь нет… нет никаких розовых кусов, — помолчав, заметила она.
— Нет. Я думаю, это он ее принес. И положил здесь до того, как войти в собор.
— Он? Наш человек? Ты имеешь в виду…
Нед кивнул.
— И он все еще здесь.