Потрясенная и испуганная его неискренностью, Риана сбежала и закрылась в башне монастыря, где она предавалась одиноким медитациям.
Вот почему Сорак пришел в Аббатиссе Варанне и сказал ей, что собирается уйти из монастыря. Он чувствовал, что его присутствие принесет Риане одни страдания, а он ее любил, и очень сильно, но было ясно, что вместе им не бывать. Клятвы, приносимые монахинями-виличчи, не позволяли им иметь любовников, а даже если бы она нарушила свои клятвы, его женские личности никогда не согласились бы на такое.
Хотя он и жил среди сестринства виличчи, он никогда не был одним из них, и как взрослый мужчина мог стать только источником беспорядка и больших проблем. Он думал, когда уходил, что освободил Риану от тяжелого бремени любви к нему.
Но вместо этого она нарушила свои клятвы и пошла вслед за ним.
* * *
Теперь, избавившись от расщепленного сознания, Сорак был способен принять ее любовь, и все стало по другому. Яркие утренние лучи темного солнца смягчались в его глазах, когда он смотрел на Риану, спящую внизу. В Санктуарии они впервые стали любовниками, и поклялись друг другу всегда быть вместе, какое бы будущее их не ожидало.
Он погладил рукой поверхность сломанного меча. Он мог бы сделать из него хороший нож, если бы обломанный кончик не сопротивлялся любым попыткам заострить его. Бесполезный, ни на что не годный, и только голубые искры магической энергии время от времени соскакивали с обломанного конца. Что-то вроде догоревшей свечи…
И как много в нем от легенды о Короне Эльфов, подумал он. Сломанный меч, сломанный народ, рассеянные по всему Атхасу маленькие племена кочевников пустыни или еще более несчастные эльфы, живущие в городе, где они выполняют самую грязную работу, а то и просто доживают жизнь как игроки или мелкие торговцы в убогих перенаселенных эльфийских кварталах. Легенда, возможно, дает им надежду, крохотную надежду на лучшее будущее. По меньшей мере тем, кто в нее верит. Но что будет, если они повстречаются с действительностью, если они увидят странника со сломанным клинком, а не зачарованный меч, который должен произвести на свет короля эльфов? И что, он должен разбить вдребезги их илюзии, как прикосновение осквернителя разбило на куски стальной клинок?
Зачем разбивать их жизни и надежды? Предки Сорака и так сделали это, и не один раз…
* * *
Мудрец, дед Сорака по матери, был единственный из его семьи, которого он знал. Он не знал, жив ли дед по отцу, халфлинг по имени Рагна, но надеялся что нет. Если Рагна еще жив и Сорак наткнется на него, халфлинг проживет не дольше нескольких секунд.
Сорак никогда не поймет, каким отцом надо быть, чтобы осудить своего собственного сына на сожжение только за то, что тот полюбил женщину другой расы. Собственно говоря Рагна хотел и его смерти, но, случайно, когда заклинание начало действовать, Сорак уцелел.
Рагна нанял Безликого, чтобы тот, при помощи заклинания, убил всех эльфов в племени Бегунов Луны, до последнего младенца. Но Сорак выжил, так как он не был чистокровным эльфом. Он был полукровкой, рожденный от смешания крови двух рас, двух смертельных врагов. Но хотя заклинание Безликого обошло его стороной, все остальное племя погибло, до последнего эльфеныша, и хотя Сорак поклялся быть врагом всем осквернителям, Безликого он ненавидел больше, чем всех остальных вместе взятых. Он ничего не знал о волшебнике, кроме его имени, но не сомневался, что рано или поздно найдет его. И тогда его отец, мать и все племя будет отомщено. Смерть волшебнику, и заодно деду, который нанял его.
Это было холодное, жестокое решение. Тревожная мысль.
Впрочем за эти дни через его голову пробежало слишком много мыслей. И он никак не мог привыкнуть к странному чувству: быть одним.
У него появились проблемы со сном. Когда он был племенем в одном, Сорак легко мог заснуть, пока одна из его личностей выходила наружу и брала на себя управление телом. Так что он легко растворялся, «уходил вниз», в теплую темноту, иногда осознавая, что присходит снаружи, иногда нет, но его тело оставалось активным и его контролировала одна из доброй дюжины личностей, живущих в его сознании.
Но теперь он был один, сам по себе, и должен был научиться спать, как это делают все остальные. Рано или поздно он устанет, и сон придет. Однако, так как он был наполовину халфлингом, наполовину эльфом, и позаимствовал лучшие черты обоих рас, его тело обладало невероятными физическими резервами. После того, как они покинули Санктуарий, он обнаружил, что может идти целыми днями и не спать. Даже тогда, когда он ложился передохнуть, как он сделал прошлой ночью, и Риана быстро уснула, он лежал и не спал, его мозг оставался активным, как если бы он искал чем заполнить пустоту, оставшуюся после ухода остальных.
Это была новая жизнь, новый способ существования, и он еще не привык нему.
Частенько, после того, как Риана засыпала, он начинал говорить сам с собой, привычка, которая есть у многих людей, но Сорак наполовину ожидал, что ему кто-то ответит. Он мог начать что-то рассказывать вслух одной их своих личностей, как он не раз делал раньше, но когда не получал ответа, то опять вспоминал, что ответа и не будет, и опять одиночество страшным бременем обрушивалось на его грудь, а сердце сжимали невидимые тиски.
* * *
Сорак почувствовал, как лучи темного солнца начали согревать его кожу, пока оно само медленно поднималось над горизонтом. Скоро Риана проснется, они наполнят свои меха водой из маленького бассейна в оазисе и опять отправятся в путь, по дороге к Северному Ледополусу, одному из двух дварфских поселков, расположенных на противоположной стороне Дельты Раздвоенного Языка, где-то в тридцати милях на юго-запад. Оттуда они собирались пересечь дельту и добраться до Южного Ледополуса, через который шел караванный путь от Алтарука в Балик.
Ни он ни Риана никогда не были в этой части мира, и о нем они знали только то, что дед Сорака написал в своем Дневнике, копию которого эльфлинг всегда возил с собой. Однако, все это было написано много лет назад, и поди знай, что произошло с того времени и насколько информация там достоверна.
Согласно Дневнику дварфы Южного Ледополуса пытались построить дамбу на остров Ледо, давным давно погасший вулкан, который находился в середине дельты. Одновременно дварфы Северного Ледополуса делали то же самое, и жители обеих поселков собирались встретиться посредине и связать свои поселки мостом, который открыл бы более короткий караванный путь из Галга и Нибеная в Балик и другие города, находившиеся южнее района Тира. Мост помог бы жителям обеих поселков и увеличил бы число караванов, проходяших через них.
