– Ну, нашли друг дружку, дракоша с Тимошей! Что один, что другой, шпионы-весельчаки!
Так они и шли весь долгий-долгий день, пока вдалеке не показались дома. Хозяйственный остановил Люпу, надел свои серые доспехи, прицепил меч.
– Мы с тобой, Тим, охотники на драконов и должны войти в город как положено, при полном параде. Там и заночуем. А утром пойдем дальше, к королю во дворец, два-три дня пути всего. Ну, вперед! – Тимыч приосанился, застегнул все пуговицы на куртке, поправил на боку свой кинжальчик.
– Вперед! – Тим шлепнул Люпу по боку. Люпа покосилась на мальчика, скучно махнула хвостом, чихнула и они быстро пошли к домикам. Но чем ближе маленький отряд подходил к городу, тем больше мрачнел Боня, что-то ему явно не нравилось: он хмуро озирался по сторонам, держа руку на мече. Наконец Хозяйственный остановил лошадь.
– Слушай, Тим! Внимательно слушай!
– Чего слушай? – удивился Тимыч. – В каком смысле?
– Нет, ты просто слушай. Может, услышишь что? – Тим приложил к уху ладонь трубочкой и очень старательно принялся вслушиваться. Потом приложил другую руку к другому уху и стал похож на локатор. Локатор ничего не слышал. Разве что только Люпу – она громко хрустела травой, подкрепляясь.
– Не-е, – развел руками Тимыч, – ничего не слышу.
– То-то и оно. – Боня вынул меч из ножен, попробовал его пальцем, острый ли, закинул меч назад в ножны. – Здесь что-то не так! Пойдем тихонько, только чур, я – впереди.
Они вошли в городок. Скорее, его можно было назвать не городком, а поселком: домики здесь были хоть и высокие, но одноэтажные, сложенные из желтого ракушечника; домики окружали пышные деревья и цветущие кусты роз. Дворы с домами разделяли маленькие заборчики: смотрелись цветущие дворики очень мило, словно нарисованные в детской книжке. Копыта Люпы застучали по деревянной мостовой – жители городка выложили всю улицу кругляшами пиленых деревьев.
Тимыч с тревогой поглядывал по сторонам: окна в домах не светились, нигде ни кошки, ни собаки. И людей тоже никого… Очень странно!
Улица нырнула в сторону и вывела спутников к площади, где стояла высокая башня с часами. Часы не шли, остановились ровно на пяти то ли утра, то ли вечера.
– Опасность, – глухо сказал Бонифаций, – Тим, оставайся здесь. И еще, возьми-ка в повозке секиру, это сейчас будет куда как лучше, чем твой кинжал!
– Секира? А это как? Это что? – заволновался Тимка.
– Увидишь, – отмахнулся Боня, высматривая что-то на площади. – Вроде большого топора на длинной ручке. Скорей! – Тимыч кинулся к повозке, раскидал все подряд и нашел секиру, она лежала в кожаном чехле. Тим сорвал чехол, полированная сталь вспыхнула красным огнем под лучами вечернего солнца. Мальчик подбежал ко входу на площадь, положил секиру на плечо.
Боня стоял на площади возле башни, вынув меч из ножен, и оглядывался, выискивая неведомую опасность: широкая площадь белела кругляшами деревьев, никого и ничего.
– Тимыч, – громко окликнул мальчика Хозяйственный, – если увидишь что странное, кричи. По-моему, здесь где-то прячется скакул!
– Кто? – шепотом спросил Тим. Люпа вдруг заржала и попятилась, задирая голову вверх: Тимыч посмотрел на башенные часы. Странная толстая лента струилась вокруг башни, стремительно опускаясь вниз – лента блестела как черная сталь, облитая маслом.
– Боня, вверху! – отчаянно закричал Тим.
Хозяйственный резко отпрыгнул в сторону, а на то место, где он только что стоял, бесшумно упала черная спираль и осталась стоять торчком, покачиваясь из стороны в сторону. Это была громадная змея с двумя головами, одна была вверху, другая внизу. Обе головы беззвучно открывали рты, из которых то и дело высовывались острые, как шило, костяные жала-языки. Змея замерла в раздумье – одна ее голова смотрела на Боню, другая на мальчика.
Хозяйственный понял: еще немного, и гадина прыгнет на Тима. Боня вдруг перехватил меч под мышку и засвистел странным переливчатым свистом, засунув пальцы в рот колечком. Змея сразу повернула к нему обе головы и тонко засвистела в ответ, потом начала скручиваться в грозную, готовую к прыжку черную пружину: она сделала свой выбор. Хозяйственный крепко взял тяжелый меч обеими руками за длинную рукоять и отвел его для удара…
Солнце окончательно ушло, стало темно. И сразу же странно засветилась мостовая – свет шел из деревянных кругляшей. Две тени, две фигуры темнели на их фоне: человек с мечом и страшная гадина, блестящая, скользкая.
Змея прыгнула. Хозяйственный успел увернуться, взмахнул мечом – эх, мимо! Спираль пролетела над ним, упала на землю, собралась в комок и снова прыгнула. Удар – мимо; Боня упал и откатился в сторону, вскочил. Меч он держал перед собой, поводя им из стороны в сторону, змея раскачивалась, следя за клинком. Боня крикнул, не оборачиваясь:
– Беги отсюда, Тим! Скорее!
– Еще чего! – срывающимся голосом ответил Тим. Он взял секиру наперевес и, трясясь от страха, ждал. Люпа уже не ржала, а лишь тихо хрипела, пена сыпалась из ее пасти.
Змея прыгнула, раскручивая свои ужасные кольца в воздухе так, чтобы сразу накрыть ими человека. Хозяйственный успел нырнуть под живую пружину, быстро откатился в сторону: меч остался лежать на земле. Боня вскочил и выхватил из ножен кинжал – последнее, чем он мог обороняться. Но что такое кинжал для такой гадины-громадины! Змея тоже поняла это. Она медленно свилась в спираль для последнего броска – обе ее головы холодно смотрели на почти безоружного человека, с высунутых острых языков-жал стекала зеленая слизь.
Тимыч размахнулся секирой и вприпрыжку припустил по площади, мягкие туфли беззвучно касались мостовой. Он и сам не успел понять, как это случилось, но змеюка оказалась прямо перед ним. Раз – Тимка махнул секирой справа налево, два – и змея развалилась пополам, на пару скрученных половинок. Тим дико заорал, уронил свое оружие и кинулся прочь, к лошади. Позади раздалось хриплое шипение; Тимыч остановился и повернул голову – обе половинки, две змеи, прыгали туда-сюда по площади. Они уже забыли про добычу: свиваясь и развиваясь от боли и ярости, гадины кинулись друг на дружку. Смертельная схватка завязалась между тем, что минуту назад было одним целым. Через несколько секунд все было кончено – одна половина змеи ухватила за обрубок-хвост другую и стала ее судорожно пожирать, а та ответила ей тем же… Вместо живой спирали теперь на площади лежало громадное черное кольцо, в котором что-то мерзко пищало и скрежетало. Кольцо вздрогнуло раз, другой и замерло. Гадина сдохла. И тут Тимыча заколотило, да так, что он чуть не упал: зубы стучали, ноги тряслись! Такое бывает – человеку в драке некогда сильно бояться, настоящий страх появляется потом, после, задним числом. Но и проходит быстро.
