Мы наковыряли штук десять таких формул – и усомнились, что сможем обрастить их необходимой плотью. Нужно было что-то короткое и емкое. Полезли мы в раздел, где имелись заклинания для природных стихий, и Авось отыскал кое-что по замыслу своему подходящее.
– Восток да обедник, пора потянуть, запад да шалоник, пора покидать! – с чувством произнес он. – Тридевять плешей, все сосчитанные, пересчитанные, востокова плешь наперед пошла!
От такой метеорологической эротики я обалдела.
– Постыдился бы!
– А что? Из песни слова не выкинешь. Деды и прадеды это плешью называли, – несколько обиделся Авось. – И сказано же: пеши ходят, в руках плеши носят…
– Схлопочешь по уху.
Я сказала это негромко, но внушительно.
Впрочем, Авосеву мысль я поняла. Поморское заклинание для восточного ветра, что чувствовалось сразу, каким-то образом способствовало великим переменам. И этот плешивый пассаж был из высшего слоя магии! Он работал! Как, впрочем, и большинство формул с генитальным наполнением.
Я не ведьма! А если и ведьма – то не потомственная. А если потомственная – то в семьдесят седьмом колене. И самую чуточку.
– Вот это обязательно надо взять – тридевять сестер, все сосчитанные, пересчитанные… – стал размышлять Авось.
– А братьев ты куда денешь?
– Тридевять братов?..
– Тридевять имен?..
– Ладно, поехали дальше.
Мы еще повозились с текстами, но ничего более удачного не нашли.
– Знаешь что? Ведь заклинание еще может быть в виде вопросов и ответов! – вспомнила я. Собственно, вопросы с ответами я встречала в сибирских заговорах, большого доверия мне не внушавших, ну да разница невелика.
– Это как? – заинтересовался Авось.
– Это вроде бы я своим вопросом готовлю фундамент, а ты своим ответом строишь дом. Погоди, сейчас пример приведу… Это говорят в бане, и одновременно трут ноги мочалкой.
Я завела глаза к потолку и заговорила нараспев:
– Ноги быку рубили? – Рубили! – Огнем их палили? – Палили! – Так и у рабы Марьи ноги без волос!
– И что, работает?
– Только у блондинок.
– Тогда… – и тут он основательно задумался.
Я понимала, что с ним происходит. Авось всю жизнь выкручивался на авось. Как-то оно само все ему удавалось. В большинстве случаев ему и думать-то было незачем – а просто ввязываться в затею со святым убеждением, что провала быть не может. Если же провал был неминуем – Авось широко распахивал голубые глазищи. делал ангельское лицо, и какая скотина могла причинить ему зло?
Думать – это для него было непривычное и трудоемкое занятие. Я даже испугалась, что все свои возможности он израсходовал, когда затевал облаву на бомжей. Когда он пытался железкой вскрыть мой замок, он уже не думал, это точно.
– Вопросы должны быть такие, чтобы подводить к конкретному ответу, – подсказала я. Он недовольно фыркнул – слово «конкретный» в последнее время легло под блинов с хренами. У них теперь все крупное, солидное, которое берешь в руки – имеешь вещь, только так и называлось.
– Значит, надо начинать с ответа…
– А какой тебе нужен ответ? Ты его сам для себя определи! Не на уровне формулы, а вообще!
Оказалось, что вообще – невозможно. Воплотись, родная речь? Так вон она – уже воплотилась, ходит в мундирах и при оружии. Куда уж дальше-то?
Так мы додумались, что каждую конкретную – тьфу! – пропажу нужно воплощать поодиночке. Тут уж можно было сочинить сколько хочешь наводящих вопросов! Авось так вдохновился, что даже вздумал идти на гору.
Гора – действительно сильное место. До такой степени насыщенное магией, что блины с хренами только вокруг караулами бродят, а наверх не лезут. Но караулов – три линии. И они совсем недавно ловили странную персону, которая сошла с горы и исчезла на городской окраине. То есть, они бдительны. И океи у них – на взводе.
– Ну, хоть на крышу! – взмолился Авось.
Мне тоже кажется, что для таких дел нужно забираться куда повыше. В пользу Авосевой мольбы был и еще один аргумент. Иногда заговоры осуществляются буквально. Поэтому лучше экспериментировать там, где нас никто не увидит и не услышит. А то еще явятся тридевять плешей и чья-то одна – впереди! В квартире я с ними сдохну, это однозначно! А с крыши их и скинуть можно. Если запастись лопатой…
Мы стали выбирать, кого воплощать первым. И оказалось, что к Ивану, родства не помнящему, очень трудно подобрать вопросы. С Богданом и Селифаном тоже возникли проблемы. Отрицательная частица нас чуть с ума не свела. Мы уж до того договорились, что ни в море, ни в океане, ни на Луне, ни в стратосфере Богдана с Селифаном нет – но как это увязать с их отсутствием в городе и селе, а потом с присутствием на крыше, не знали.
Только один вариант пришел в наши головы – не самый лучший, но единственный.
Что же касается возвышенного места – был недалеко от окраины один деревянный домик, где я провела как-то несколько месяцев жизни. Потом весь тот квартал собрались сносить, жильцов переселили, снос начали, да прервали. И несколько строений так и остались торчать, давая приют бомжам и примкнувшим к ним лицам. Если там среди ночи начнутся какие-то шумные безобразия – любой блин сразу поймет, что это у бомжей разборка, и вмешиваться не станет.
Не откладывая дела в долгий ящик, мы вышли из дома. Живу я не в центре, ношу кроссовки, так что добежать пешком до любой точки в северной части города могу без проблем. А Авось – он вообще весь какой-то легкий. Главное было – не напороться на блинные и хреновые караулы и дозоры. Осторожность настолько обострила нам слух, что тяжелые шаги мерещились за каждым углом, и мы, петляя, уходили все дальше и дальше от нужного места.
– Ну, как нарочно! – возмутился Авось, поняв, что мы сами себе заморочили головы.
– Не пришлось бы идти на гору, – проворчала я.
– Если не получится тут – пойдем на гору.
Но судьба сжалилась над нами – мы в конце концов прибыли куда хотели.
У меня был с собой фонарик, мы посветили в окно первого этажа нужного домишки и увидели три продолговатые кучи разнообразного тряпья. Будить бомжей мы не стали, а полезли на второй этаж по довольно крутой лестнице. С площадки наверх вела еще одна лесенка, упиравшаяся в люк. Общими усилиями мы его подняли и выбрались на чердак, а оттуда через окошко на крышу.
Хоть тут условия были для нас удобны – не так уж далеко стоял уличный фонарь, и его света хватало, чтобы мы, не зажигая своего фонарика, могли свободно перемещаться по скату, не рискуя грохнуться вниз.
– Тебе это место подходит?
– А тебе?
