Быть может, ответ кроится в моей крови. Всё же я – потомок самой Вэрде, перворожденного элеметаля тверди. А может мне просто повезло, может что-то ещё.
Я лежал на спине и смотрел на ночное небо, усыпанное яркими звездами. Мне было спокойно, и почему-то уверенность в том, что с моим рыжеволосым воспитателем всё в порядке, казалась абсолютной.
Звезды сияли слишком ярко, подумал я тогда, чересчур. И они были огромны, будто я оказался высоко над привычным мне уровнем земли. Это могло бы быть успокаивающим объяснением, но ощущение тревоги никак не покидало меня.
И звезды были действительно огромные. И становились ярче.
Ступор приковал меня к земле и я не мог даже подумать о том, чтобы встать. Сияющие белые крупицы на черной небесной глади гипнотически действовали на меня, и когда они стали расти в размере, сближаться и образовывать некий единый силуэт, я был абсолютно лишен возможности хотя бы моргнуть.
Небесный блеск превращался в образ невиданного мной чудовища, с бесчисленным множество рук, ног и голов, торчащих из слепящего своим светом шара. Он стал меняться, появлялись темные линии, и вскоре с высоты на меня скалилась огромная клыкастая морда.
Она ринулась на меня, как я порой на охоте кидался на лесную живность. Мне хотелось закрыть глаза и не видеть этого, но огромная пасть ожившим бумажным рисунком соскользнула с небесного холста и ринулась на меня.
Я ожидал худшего, но свет прошел сквозь меня, и вместе с ним ушла сила, сковывавшее моё тело.
Тот час, я перевернулся на живот и увидел, что лежал вовсе не на песке, а на множестве мельчайших кристаллических крупиц. Не знаю почему, но я понял, что это была пыльца небесных звёзд.
Одно мгновение, когда свет ещё не прошел сквозь них, они сияли белым цветом, и мгновением позже их не стало. Ни крупиц, ни света.
Я оказался лежащим на бесконечном прозрачном пласте. Над головой по-прежнему было небо, но чёрное: все звёзды оказались подо мной.
С трудом мне удалось подняться на четвереньки. Не могу точно сказать, что именно тогда творилось в моей голове, но мысль о том, что я оказался где-то между небом и звёздами, становилась всё реальнее.
Крупицы белого света – звёзды - они по-прежнему находились на небесной глади: под моими ногами. Я смотрел на них, хоть их блеск и резал глаза, и мог бы смотреть вечность, но эта вечность прошла слишком быстро.
Звезды стали гаснуть и градом стали падать вниз, а я вслед за ними. Но падение не испугало меня: я чувствовал, что могу остановиться в любой момент, как только захочу.
Погасшие крупицы падали вниз и попадали призрачный густой синеватый туман, который тот час стал изменяться, обретая темно-коричневые, уже знакомый мне цвет. Это была земля.
Прочие падали, и на их месте вырастали деревья, возникали цветы и растения, животные, реки, гигантские стеклянные дома и создания - высокие пятикрылые существа, одетые в платья из легкой материи. Они возникали и тут же парили куда-то, что-то делали, словно они возникли не здесь и сейчас, а продолжают своё безмятежное существование уже долгое время.
Погасшие звёзды перестали сыпаться, и я обнаружил себя стоящим на белокаменной лестнице, уходящей в бесконечную низину и поднимающейся к высокой белой башней. Вокруг меня парили пятикрылые создания без лиц и ног, но с четырьмя руками. Одно из них подлетело ко мне. Оно что-то держало в своих тонких хрупких белых руках. Я протянул свою, кажущуюся слишком грязной рядом с ними, и существо вложило в мою ладонь длинное белое перо.
Вокруг не стало звуков, и в следующее мгновение я ощутил, как что-то несется ко мне. Вскинув голову, я увидел длинный вытянутый красный осколок, летящий слишком быстро, чтобы успеть что-то предпринять. Он пронзил меня, и белой лестницы и башни рядом не стало.
Ничего вокруг не стало, казалось, даже моего тело, но сохранился Я. Мой разум, отчаянно пытавшийся понять, что произошло. Но беспокоили меня не исчезнувшие крылатые создания, а мое растворившееся в пространстве тело.
Я не знал тогда, сколько прошло времени, пока я пытался понять или хотя бы предположить, что творится вокруг. Не ощущал времени, не чувствовал, как оно идет, и в какой-то момент в сознание прокралась мысль что быть может, время не идёт вовсе. Я и вечность остались наедине друг с другом. Я и вечность, застопорившаяся в одной точке.
Мое сознание продолжало бороться, даже когда разум смирился с мыслью, что такого понятия как время больше нет. Почему нет? Может, его и не было? Ведь время надо ощущать, чувствовать, а мне было нечем, ведь меня, по сути, не стало.
Помню, я даже пытался про себя считать, но не дойдя и до десяти, понимал что более не чувствую ритма, с которым должны проходить секунды. Числа оставались лишь словами, без какого-либо смысла, таящегося за ними. И это длилось бесконечное множество следующих друг за другом цифр, которыми я тщетно пытался измерить пройденное время.
И однажды, я вдруг смог ровно считать. Спустя миллиарды попыток, я почувствовал, сколько должна длиться секунда, и тогда к моим глазам подступили краски.
Это было знакомое ощущение, я уже переживал его прежде – когда-то давно, в раннем детстве, когда прощался с матерью. Я был слеп, и я прозрел лишь в тот момент, чтобы увидеть, как мать идёт на смерть ради спасения жизней мира. И сейчас со мной происходило нечто подобное.
Но разум прорезали не голубое небо и не светлая с зеленым оттенком кожа матери, а краснота. Это был огонь, и для меня он был неощутим. Я почувствовал свою руку и вытянул её вперед, но вместо белой кожи увидел алое пламя, укутавшее трехпалую когтистую лапу с длинными чуть загнутыми вовнутрь толстыми когтями. Я был уверен, что это не моя рука, а быть может, Ирла, но она подчинялась каждому моему позыву: сжималась и разжималась, сгибала пальцы. Теперь это была моя рука. Но как?..
Я стал озираться, но кругом было лишь только пламя: бушующее алое пламя, укутавшее всё вокруг. Моё пламя. Смешно и любопытно.
Я точно знал, что я – сын перворожденного элементаля тверди Одеравэрде, носитель и наследник её крови, последний из старшего племени змей, именуемого Одера. И я – огонь.
Смешно.
Как никогда мне хотелось рассмеяться в полный голос, выгнуть спину и упасть на колени, ударяя кулаком о землю и испускать громкие гортанные звуки, давиться своим смехом.
Когда истерика отодвинулась в сторону, я снова стал думать. Сомнений в том, что моя память – это моя память нет и не должно быть, иначе… нет.
Огонь… так пусть будет огонь.
Долгое время вездесущее пламя совершенно не подчинялось мне. В какой-то момент пришла мысль, что когда-то давно вот таким же образом Ирл покорял Ди. Мне трудно решить: было ли ему сложнее, или проще? С одной стороны я - элементаль земли, который много всего знает о принципах стихии огня, но относится к совершенно другой стихии, а с другой – Ирл, чистое неокрашенное никаким элементом сознание, пришедшее наравне с прочими четырьмя перворожденными в новый мир. Да, пожалуй, Ирлу было куда тяжелее.
