Глава 2
Перед ними был гролим. Чудовищная туша на обагренном кровью снегу на глазах преображалась, а друзья Гариона надвигались с оружием наготове, чтобы нанести последние смертельные удары.
— Погодите! — отрывисто бросил Дарник. — Это же человек!
И все оцепенели, глядя на израненного жреца, лежащего навзничь на снегу.
Гарион приставил острие своего меча к шее гролима. О, как он был зол!
— Ну что ж, будь по твоему, — ледяным тоном сказал он. — Говори — и советую тебе выкладывать все начистоту. Кто подослал тебя?
— Это все Нарадас, — простонал гролим, — верховный жрец храма в Мал-Гемиле.
— Прихвостень Зандрамас? — изумился Гарион. — Тот, с белыми глазами?
— Да… Я лишь подчинялся его приказу. Умоляю, не убивайте меня!
— Для чего он приказал тебе напасть на нас?
— Я должен был умертвить одного из вас…
— Кого же?
— Не важно кого… Он просто сказал, что один из вас должен умереть…
— Они все еще играют в эту надоевшую старую игру, — отметил Шелк, пряча в ножны свои кинжалы. — Какое же у гролимов бедное воображение!
Сади вопросительно взглянул на Гариона и нерешительно взмахнул своим маленьким и тонким кинжальчиком.
— Нет! — воскликнул Эрионд. Гарион заколебался.
— Он прав, Сади, — сказал он наконец. — Мы не можем умертвить поверженного противника.
— О, эти алорийцы! — Сади всплеснул руками и обратил взор к небу. — Ведь вам всем прекрасно известно, что если мы оставим его здесь в столь плачевном состоянии, то он все равно не жилец! А если возьмем его с собой, это сильно нас задержит, не говоря уже о том, что этот парень явно не из тех, кому можно доверять…
— Эрионд, — обратился к юноше Гарион, — почему бы тебе не привести сюда Полгару? Надо унять кровотечение, не то он, того гляди, истечет кровью и умрет. — Он поглядел на Белгарата, уже принявшего человеческое обличье. — Есть возражения?
— Вообще-то я ничего не говорил.
— И я очень тебе за это признателен.
— Надо было убить его прежде, чем он обернулся человеком, — раздался откуда-то сзади знакомый скрипучий голос.
Белдин невозмутимо сидел на бревне и глодал бесформенный кусок явно сырого мяса, на котором кое-где сохранились перышки.
— Полагаю, тебе даже в голову не пришло поспешить нам на подмогу? — едко спросил Белгарат.
— Да вы и так делали все правильно, — пожал плечами горбун.
Он сыто и громко рыгнул, швырнув остатки своей трапезы волчице.
— Сестра благодарит тебя, — вежливо ответила та и захрустела косточками.
Гарион не мог поручиться, что Белдин понял волчицу, но ему показалось, что сварливый горбун прекрасно уразумел ее ответ.
— Что делает элдрак здесь, в Маллорее? — спросил Белгарат.
— Это не совсем элдрак, Белгарат, — ответил Белдин, выплевывая на снег перышки.
— Ну хорошо, но откуда маллорейскому гролиму ведомо, как выглядит элдрак?
— Ты, верно, туговат на ухо, старик. Ведь было же ясно сказано, что такие зверюшки водятся в этих горах. Они дальние родственники элдраков, но все же кое-чем от них отличаются — не столь велики и не столь смышлены.
— А я думал, что все чудовища живут только в Стране улгов.
— Пораскинь-ка мозгами, Белгарат! В Череке живут тролли, по всей Арендии распространены альгроты, а южная Толнедра населена дриадами. К тому же есть еще и драконша — правда, никто не знает, где именно она изволит проживать. Весь мир кишмя кишит чудовищами. Просто на землях улгов они встречаются немного чаще, чем в других странах.
— Пожалуй, ты прав, — сдался Белгарат. Потом поглядел на Закета. — Так как бишь ты назвал этих милых зверюшек?
— Медвежьи обезьяны. Возможно, это название не совсем точно передает их особенности, но здешние жители не слишком-то интеллектуальны.
— Где сейчас Нарадас? — спросил Шелк у раненого гролима.
— Я видел его в Баласе, — отвечал гролим. — А куда он направился оттуда, мне неизвестно…
— Зандрамас была с ним?
— Ее я не видел, но это вовсе не означает, что ее там не было. Великая колдунья больше не показывается так часто, как прежде.
— Полагаю, из-за того самого пламени, что у нее под кожей? — со свойственной ему проницательностью спросил маленький человечек с крысиным лицом.
Гролим, и без того бледный, совсем побелел.
— Нам строго-настрого запрещено это обсуждать! Даже друг с другом! — испуганно ответил он.
— Да полно, приятель. — Шелк извлек из ножен один из своих кинжалов. — Я тебе разрешаю.
Гролим судорожно сглотнул и кивнул.
— О, да ты отважный малый! — Шелк потрепал гролима по плечу. — Так когда появилось это свечение у нее на теле?
— Не скажу наверняка. Зандрамас долгое время пробыла на Западе вместе с Нарадасом. Светящиеся пятна стали появляться, когда она оттуда возвратилась. Один из жрецов в Мал-Гемиле много рассуждал об этом, утверждая, будто это какая-то болезнь.
— Рассуждал, говоришь?
— Она прознала про эти его разговорчики и вырезала сердце у него из груди.
— Да, хорошо нам знакомая и горячо любимая Зандрамас во всей красе!
А тем временем по утоптанной тропе в снегу уже спешила Полгара, сопровождаемая Сенедрой и Бархоткой. Волшебница молча занялась ранами гролима, а Дарник и Тоф направились к навесу вывести оттуда лошадей. Потом они сняли сам навес и выдернули опоры. Когда кузнец и немой великан привели лошадей к тому месту, где лежал раненый гролим, Сади подошел к своему коню, снял притороченный к седлу красный кожаный короб и раскрыл его.
— Это всего лишь для пущей уверенности, — пробормотал евнух, извлекая из короба маленькую бутылочку. Гарион удивленно поднял бровь.
— Это ему нисколько не повредит, — заверил его евнух. — Просто он станет послушным и сговорчивым. Кстати, коль скоро ты нынче изволишь быть гуманным, то сообщаю, что зелье еще и успокоит боль от ран.
— Так ты не одобряешь — ну, того, что мы сохранили ему жизнь? — спросил Гарион.
— Я считаю, что вы поступили неосмотрительно, — серьезно ответил Сади. — Лишь мертвый враг безопасен. Живой всегда может возвратиться и вновь начать тебя преследовать. Впрочем, дело твое…
— Что ж, иду на уступку, — сказал Гарион. — Оставайся подле него. Если он начнет недостойно вести себя, делай то, что посчитаешь нужным.
Сади слабо улыбнулся.
— Вот это уже куда лучше, — одобрительно произнес он. — Мы еще обучим тебя практическим основам политики.
Выведя лошадей на проезжую дорогу, путники сели в седла. Ураганный ветер, бушевавший во время бурана, сдул с дороги почти весь снег, хотя возле обломков скал намело огромные сугробы. Прежде они двигались куда быстрее — теперь же свежевыпавший снег, залитый солнцем, нещадно слепил глаза. Как ни щурился Гарион, все же уже через час голова у него прямо-таки раскалывалась от боли.
