— Говори, куда ты спрятал ее? — наконец, признав поражение, Гвен уперла руки в бока. — Надеюсь, ты оказался не настолько глуп, чтобы выменять ту чудную одежду на эти обноски, что сейчас на тебе? Да в них ты похож на беглого преступника еще больше. Хочешь и меня утянуть за собой?!
— Не… Нет, Гвен. Я вовсе не хотел ничего такого, ну если ты настаиваешь, я покажу ее тебе, — со вздохом мученика Кальвин побрел к окну и, отворив его, протянул руку, чтобы достать небольшой мешочек, в котором висели на улице его старые одежды. Синяя шаль и неопределенного переливчатого цвета балахон. А также сандалии. — Ну кто в здравом уме наденет такое на себя и отправится странствовать по свету?!
— Сейчас раздевайся, — скомандовала его неумолимая напарница.
— ЧТО? Эй, эй погоди ка, ну… ты хотя бы… можешь хотя бы отвернуться?
— Я сказала, раздевайся. И не думай, что я выйду из комнаты, чтобы ты попросту сжег ее. Пока ты не наденешь на себя хотя бы шаль, я не выпущу тебя из комнаты.
Это был ультиматум.
— Гвен! — взмолился Кальвин совсем в отчаянии, — но так я буду похож на девушку!
— Ничего. С твоими волосами ты и так на нее похож. Но, как я сказала, так даже лучше. Те, кто ищет нас, все эти ищейки, посланные дворцом — им будет труднее узнать тебя.
— А ты сама? — Кальвин решил выдать свой самый весомый аргумент. — Ты–то и не думаешь переодеваться! Почему ты думаешь, что им не известно, как ты выглядишь?
— Хм. Об этом я уже позаботилась, — девушка заговорщически улыбнулась и, выглянув в коридор, затащила внутрь мешок, То, что она вынула из него, настолько потрясло Кальвина, что он временно лишился дара речи.
— Это… но это же платье, Гвен. Уффф, — на лице Кальвина появилась широкая улыбка, когда это самое платье было со злость брошено ему в лицо.
— Платье? И что с того? Хочешь сказать, что я не умею носить платья? Разве оно так плохо? Скажешь хоть слово, и я заставлю тебя съесть собственные волосы! — гнев девушки был неподдельным. Поэтому Кальвин поспешил сгладить ситуацию.
— Просто раньше я никогда не видел тебя, носящей платье. О, кстати, оно совсем не похоже на те платья, что носит Велька.
— Это платье с моей родины, Сон. И оно намного удобнее тех, какие любят на Юге.
Действительно, на самом деле, если посмотреть со стороны, это платье и в самом деле должно было вполне подойти девушке. Выполненное из плотного желтого шелка, расшитое синими птичками и побегами вьющихся растений, с высоким воротником под горло и рядом жемчужных пуговиц, спускающихся до самого подола. Платье было узким и обтягивающим, обрисовывающим все изгибы фигуры. Длиной чуть ниже колена, с рукавами, заканчивающимися широкими раструбами, скрывающими кисти рук. От пестроты этого наряда рябило в глазах. А вместе с синими сапожками с загнутыми кверху носами, девушка превратилась в некую экзотическую птицу.
— Потрясающе, оно очень пойдет тебе, — Кальвин аккуратно передал наряд все еще взъерошенной девушке. — Да, — вдруг вспомнил он, — ты упомянула Сон. Хочешь навестить свою родину?
— Родину? С чего ты взял?
— Ну ты же сказала, что такие носят…
— Только если у тебя были такие планы. Кстати, так какие у тебя планы?
— Планы? — этот вопрос, так долго откладываемый ими, все же поставил Кальвина в тупик. Планы… планы… сейчас, когда было произнесено это слово, Кальвин впервые осознал всю сложность их положения.
— Кто знает? — протянул он, вновь с тоской связывая свои волосы в хвост. Кальвин уставился в стену, слушая, как за его спиной девушка начала переодеваться. — Полагаю, мы не можем вернуться назад.
— Угу, — донесся приглушенный ответ.
— И, думаю, не имеет смысла пытаться что–то объяснить всем тем отрядам, что были посланы за нами.
— Угу.
— И еще мы не можем никого подвергать опасности, пытаясь связаться с Велькой или Тенио.
— Ага…
— Но вот что касается тебя… — Кальвин замялся.
— …?
— Гвен, я тут подумал, что все это, ну я имею в виду все то, что произошло в Академии между мной и Саем, я ведь так и не рассказывал тебе, хотя ты и не спрашивала, — Кальвин перевел дух, закинув руки за голову, — ну все это ведь не касается тебя. Ты оказалась там именно потому, что находилась рядом со мной. Ты здесь не при чем, и теперь чем дольше ты остаешься со мной, тем больше проблем на себя навлечешь. Я вовсе не хочу… — шорох одежды за его спиной прекратился, и Кальвин гадал, что за этим последует, — мешать твоей жизни, ведь теперь я даже не знаю, куда отправиться…. Черт, что я говорю! Да я и сам теперь ни в чем не уверен. Я ведь так тебе и не рассказал всего. Да и как такое расскажешь. Э… Гвен? — Кальвин обернулся к дверям, услышав, как за его спиной они резко хлопнули. Несколько секунд он чутко прислушивался, а затем… Дверь распахнули ногой, да с такой силой, что та грохнулась о косяк. С потолка посыпалась штукатурка, а дальше… в лицо Кальвина было выплеснуто целое ведро воды, ледяной, жутко холодной. Это действо сопровождалось криком: 'Ты идиоооот!' И следом полетело и само ведро, попавшее ему по голове. Наверняка после этого останется здоровенная шишка. Не дав ему передышки: 'Себялюбивый дурак, неблагодарная свинья…'
— Эй, что ты… что ты… прекрати… — каждым своим криком девушка, ставшая похожей на разъяренную тигрицу, крайне расстроенную к тому же, сопровождала удары кулачками, куда только могла дотянуться. Однако на сей раз она не воспользовалась своими веерами.
— Неблагодарный, — наконец закончила она, тяжело дыша. И с чувством выполненного долга отбросила ведро. — Ну вот, теперь мне полегчало, — девушка улыбнулась, пригладив прическу, и села, сложив руки на коленях напротив Кальвина. — Если мы закончили с глупостями, почему бы тебе не поведать обо всем по порядку? Я думала, что раз мы столько времени вместе, то я заслужила право попытаться хотя бы понять, что за проблемы у тебя, моего слуги. Но мы прошли уже полстраны. Я терпеливо ждала, пока ты, наконец, откроешь рот. Но оказывается, ты уже все решил. Не так ли? Отправить меня домой, с гордым видом заявив, что 'это не твои проблемы'. Не этого я ждала. Хотя нет, почему то именно от тебя я такого и ожидала. Чего–то в этом роде. В этом вы с Саем так похожи.
— Неправда!
— А, так, наконец, ты все же решился. Ну что ж, я внимательно слушаю, — с ангельской улыбкой, поставив ножку на перевернутое ведро, Гвен удобно устроилась на жестком стуле и приготовилась слушать.
— Гвен, знаешь, наверное, я должен быть благодарен тебе.
Ножка Гвен вдавила дно ведра так, что–то прогнулось. Но выражение ее лица не изменилось. Кальвин сглотнул.
