Я знала, что легко не будет, но не думала, что быть ответственной за тренировку виерской команды станет для меня сродни наказанию. Чуть позже стало понятно, почему Амир лично привел меня на первое занятие и даже стоял рядом, пока мы с виерами знакомились друг с другом.
Их было десять человек. Пятеро выйдут в итоге на игры, а остальные смогут составить возможную замену, каждый по своему направлению, тому единственному, в котором дар проявляется лучше всего. Из всех студентов лично я знала двоих: Истора и конечно же Линду (девушка стояла рядом с Истором и метала в мою сторону такие взгляды, что могла бы сжечь дотла), остальных потенциальных участников я встречала на занятиях. В этот раз именно Линда набралась смелости, чтобы задать ректору интересующий всех вопрос:
— Нас будет тренировать аристократка?
— Линда, ты что-то имеешь против? — уточнил Амир.
— Ну, она же не виерка, не друг нам, разве можно доверять ей тренировку команды? Мы хотим победить, а не проиграть на предстоящих состязаниях.
— Если сомневаешься в моем решении, то всегда можешь предложить собственный вариант. Кого, по-твоему, лучше назначить?
— Ну, вы всегда сами следили за тренировками…
— У меня дела, потому я нашел себе помощницу. Виолетта весьма ответственно подходит к своим обязанностям. Если вы все не согласны с моим решением, тогда выскажите это сейчас, либо я буду считать кандидатуру Виолетты утвержденной.
Будь я на месте виеров, сказала бы Амиру, чем я недовольна, а они промолчали. Вот все как один ни единого слова не сказали против!
— Прекрасно. Значит, мы определились, а раз так, пора приступать. Начинай, Виолетта.
Первая тренировка прошла вполне удачно. Я разбила всех на группы по два человека, согласно их способностям, и предполагала подбирать задания индивидуально для каждой группы. Например, испытания на знание логических формул проводились для тех двоих, кто лучше всего владел именно этими навыками. Пять групп — пять видов заданий (создание защиты, физическая выносливость, сила и скорость реакции, знание формул, контроль над эмоциями, ну и плюс к тому для всех — сообразительность и умение решать логические задачи). Амир оставался до окончания тренировки, помогал с генерацией различных испытаний и наблюдал за моими действиями, а в конце подошел и спросил:
— Справишься, Летта? Не слишком трудная задача для тебя?
— Не слишком, — ответила я, хотя и ощущала себя абсолютно без сил и, откровенно говоря, не знала, что буду делать, когда останусь с виерами один на один.
— Превосходно, — улыбнулся ректор и махнул всем рукой, — на сегодня тренировка закончена.
Раньше я полагала, что моя жизнь была разрушена, когда я попала в Академию виеров. Однако теперь думаю, что меня сюда перенесли специально, дабы подвергнуть нечеловеческим испытаниям, после которых я по собственной инициативе покину этот свет и не буду больше чинить препятствий на пути заговорщиков.
Тренировки превратились для меня в настоящее наказание. Стоило Амиру не явиться на второе занятие, как поведение моих «подопечных» совершенно изменилось. Если на первом занятии они слушали и исполняли то, что я говорила, то теперь постоянно дерзили, огрызались на каждое слово, всячески подначивали и норовили вывести из себя. Больше всех старалась, естественно, Линда.
Единственным, кто всячески выказывал мне расположение, оставался Истор. Его не заботило даже мнение собственных друзей, за что виер постоянно терпел насмешки в свой адрес, но сносил их точно так же, как прежние мои отказы — с ухмылкой и ответными шутками. Честно говоря, я не знала, что такого придумать, чтобы заставить студентов меня беспрекословно слушаться и добиться максимально эффективного выполнения заданий. Если побегу жаловаться ректору (чего они, собственно, и ждут), то это лишь подстегнет их неприязнь, а других способов я пока придумать не могла.
Пожалуй, люди слишком часто делают ошибки именно под влиянием эмоций. Что касается меня, то из-за сложившейся ситуации я день ото дня становилась все более раздражительной, а неприязнь к Амиру выросла до невероятных размеров. Пожалуй, не находись я в таком состоянии, сто раз бы подумала, прежде чем совершить один из самых постыдных поступков в моей жизни.
В тот день я задержалась после первого занятия, чтобы представить Амиру отчет о результатах тренировок, а потом вышла в коридор, заполненный отдыхающими студентами. Я собралась уже идти в другую аудиторию, когда внезапно среди толпы учеников в глаза бросилось лицо черноволосой женщины. Поначалу я даже решила, что зрение подводит — это было то самое лицо, что я видела в зеркале в вечер празднования основания виерской академии. Та самая женщина — возлюбленная Амира.
Я даже дыхание затаила на мгновение, а потом заметила рядом с ней Эди. Он указал рукой как раз в сторону аудитории, и брюнетка, кивнув головой и улыбнувшись, направилась вперед. «Вот он, мой шанс», — именно такая мысль мелькнула в мозгу, а потом в голове стремительно возник план последующих действий.
Глядя, как быстро посетительница приближается к аудитории, где сейчас находился Амир, я больше не колебалась. Распахнула дверь и забежала внутрь. Ректор стоял у стола и держал в руках листы с заданиями. Он поднял голову и, кажется, собирался спросить у меня, что происходит, но я не дала ему этого шанса.
Подбежав к Амиру вплотную, ухватила его за плечи, потянула на себя, крепко обвила руками за шею и поцеловала. Ректор почти сразу прервал поцелуй, резко отстранившись, и посмотрел на меня в полнейшем недоумении, а потом поднял голову… Вот тогда у меня попросту перехватило дыхание — боль, настоящая боль и отчаяние исказили черты его лица настолько, что я даже позабыла, что следовало сделать дальше, а потом до слуха долетел громкий стук захлопнувшейся двери.
Я не вспомнила, что собиралась применить к Амиру заклинание неподвижности и убежать. Отчего-то та боль, что отражалась сейчас на его лице, вызвала ответное мучительное чувство в моем сердце. А потом он перевел взгляд на меня, и кровь застыла в жилах. Я дернулась, а ректор ухватил меня за плечо и резко надавил другой рукой на грудь, опрокидывая на преподавательский стол.
В этот момент он ничем не напоминал того Амира, которого я знала. Мне стало так страшно, что все тело онемело. Я редко испытывала подобный ужас и в такие мгновения попросту теряла возможность двигаться, не имея сил сопротивляться или пытаться сбежать от опасности. Надо мной нависал страшный незнакомец, зеленые глаза светились такой необузданной злобой, что я не решилась бы даже молить его о прощении — это было бесполезно, бесполезно говорить хоть что-то человеку, одержимому столь безумной яростью.
