— Ты? — Миша будто старался что-то припомнить. — Да не путай ты меня. Ты просто… друг?
— Друг?! — возмутилась я. И влепила ему пощечину. И еще одну. Может, это его отрезвит!
— Да прекрати ты драться! — выкрикнул Миша и схватил меня за запястья.
Бондин в это время объяснял Николаю:
— Жених под воздействием любовного зелья.
— Ох ты, да как же я не заметил…
— Он обо мне? — обернулся Миша.
— Это неправда! — воскликнула Мелисса и, обернувшись к Мише, вопросила умоляюще: — Ты же любишь меня?
— Разумеется, люблю, — ответил он.
— Ты сам не понимаешь, что говоришь! — сказала я и повернула перстень. — Вон у тебя вокруг головы облако из розовых сердечек пляшет!
— Не может быть, — недоверчиво пробормотал он. — Ты нарочно лжешь, чтобы расстроить свадьбу с моей обожаемой Мелиссой. Ты не можешь смириться с тем, что для меня ты просто друг.
Я собиралась закатить ему еще одну пощечину. Или пять. Но потом поняла, что они нисколько не поменяют его мысли.
Я сняла с плеча сумку и вынула оттуда стеклянный пузырек, который дала мне Маргарита Петровна.
— Открывай рот, — велела я Мише.
— Зачем это еще?
— Чтобы узнать, по-настоящему ли ты любишь Крысу.
— Кого?
— Вот эту дуру.
— Эй! Не смей оскорблять мою любимую! — рыкнул Миша. — И пить я ничего не собираюсь.
И что теперь? Наверное, придется ждать, пока действие любовного напитка само пройдет.
— А когда пройдет действие приворотного зелья? — растерянно спросила я Бондина.
— Зависит от того, сколько он выпил.
Мне показалось, что глаза у Крысы торжествующе и зло сверкнули. Она успела в него ведро залить, что ли?
А Бондин взял у меня пузырек, едва уловимым жестом открыл его и брызнул Мише в лицо. Тот расчихался, а розовое облако над его головой посветлело.
Миша поглядел настороженным взглядом на платье Мелиссы, на меня, потом на свой фрак с белым цветком в петлице.
— Ты… И ты… Я, кажется, немного запутался… — Вид у него был как у пьяного.
Я забрала у Бондина пузырек и подала Мише:
— Выпей.
Он послушно приложился губами к узенькому горлышку и сделал несколько глотков.
— Этого достаточно. — Инспектор забрал у него наполовину опорожненную бутылочку.
Розовое облако над Мишей стало белоснежным.
— Где я? — выдохнул Миша.
— Мишечка… Я просто до сих пор тебя люблю, — плаксиво сказала Крыса. — И ведь ты тоже… Ты не можешь любить эту… кудлатую простушку.
Я представила, что блестящая тяжелая мотоциклетная каска с опущенным темным стеклом надевается на голову Мелиссы. И она появилась, эта каска!
Мелисса что-то возмущенно пробубнила там, внутри. Но что, было непонятно.
Вот тебе подарок от простушки!
Бондин помог ей снять каску, отдал мне со словами:
— Она в наручнике и не может колдовать.
Ну и что, что не может. Я вот тоже не могла раньше колдовать, и что? Разве это помешало ведьмам меня обижать?
А Мелисса завопила:
— Видишь, какая она ужасная, твоя Вика!
Миша внимательно смотрел на нас всех. Потом потоптался на месте, снова поглядел на нас и спросил:
— Мне стоять?
О боже. В противоядии же есть зелье беспамятства. А Миша вон сколько вылакал.
— Пока да, — сказал Бондин.
— У тебя же есть пилюли! — сказала я ему. — От беспамятства!
А инспектор сказал:
— Извини, Вика. Я выпил последнюю тогда, у Маргариты Петровны.
Вот остолоп. Кто ж ходит на инспекцию к ведьмам без пилюль!
Я проворчала:
— Не мог взять их побольше.
— Я же не знал, что вместо обычной инспекции попаду в романтический диснейленд, — насмешливо сказал он.
Да что с ним спорить? Все равно таблеток у него нету. Я положила каску на землю, взяла Мишу за руку. Погладила по локтю, сказала:
— Ты скоро все вспомнишь, не волнуйся.
Бондин отвернулся от нас, обратился к Николаю:
— А где Орхидея?
— Тут, — сказал он.
— Как — тут? — воскликнули мы с Бондиным хором.
Из тумана проступила округлая женская фигура.
— Орхидея! — завопила я.
— Да, — застенчиво улыбнулась она. — Я э-э… попросилась тайно присутствовать…
— Ты была здесь и не остановила свадьбу! — закричала я на нее. — Как ты могла? Ты же знала…
— Извини, — потупилась она. — Просто… я обожаю свадьбы… Я хотела ему сразу все рассказать, — тронула она за красный рукав своего Николая. — Но не удержалась. Так хотелось посмотреть. И эта Ведьмина Поляна такое необычное место, такое красивое и загадочное…
— Да ты что, совсем сдурела! — возмущалась я. — При чем тут место!
— Я бы обязательно вмешалась! — заверила меня Орхидея. — Я бы остановила свадьбу! Просто… не сразу…
— А когда? — кричала я. — Когда он бы объявил их мужем и женой?
— Когда спросили бы, есть кто против, — невинным тоном ответила Орхидея.
— У меня в тексте нет такого вопроса, — сказал Дед Мороз.
— Да? — сказала Орхидея. — Он же должен быть.
— Ну… Я думал, это лишнее.
— Впиши обязательно, — важно посоветовала Орхидея и покачала головой. — Из-за твоей небрежности видишь, что могло случиться…
Ну и нахалка эта Орхидея!
А ведь она права: Ведьмина Поляна — удивительное место. Серая дымка тумана стелилась по траве, ватными клочьями наплывала из чащобы, окружавшей поляну. Там и сям были расставлены фонари, они помигивали живым огнем, но нисколько не разгоняли белесую мглу.
С влажных черных веток иногда капала вода. А невдалеке под деревьями я заметила стол с двумя скамейками около него.
И стол был, похоже, накрыт к ужину. О, это свадебный пир предполагался. И белая гора какая-то на нем виднеется — наверное, свадебный торт. Асимметричный такой, будто таять начал. Наверное, сейчас это модно — неровные торты.
Да, для ведьмы устроить ужин в любом месте планеты не проблема: взмах руки, и готово.
— Давайте хоть торт заберем, — грустно сказала Мелисса. — Я его из самого салона Бабы-Яги везла. Тряслась над ним всю дорогу, да он все равно помялся, когда я… — Мелисса будто прикусила язык и бросила какой-то пугливый взгляд на Орхидею, сказала быстро: — И платье мне обошлось в целое состояние.
Я что, еще и жалеть ее должна? За то, что она моего жениха зельем охмурила?
— Красивое платье, — сказала Орхидея. — Только фата немного разодрана.
— Да, это одно дикое животное на меня напало, — сказала Мелисса.
Жаль, что этот милый рыжий котик тебе всего лишь платье расцарапал, а не морду.
— Все равно обалденное платье, — продолжала нахваливать Орхидея.
