Нет, ну выпадут же сейчас такие красивые карие глазищи!
— Успокойся, ничего не было и не могло быть. Я не извращенец. Мне девушки нравятся.
Жаль, что он не может оценить всю иронию сей фразы. Когда же, когда прекратится эта ложь, в которой я до сих пор вынуждена жить по воле матери и… Роберта?!
Диго отчаянно потряс головой, словно ему в уши залетел осиный рой и жалил, жалил… И вдруг он грохнул кулаком о стол:
— Сволочи! Они опять украли у меня память! Я ни зги не помню! Совсем ничего! — Он недоверчиво посмотрел мне в глаза. — Это правда? Ты меня не разыгрываешь? А как я себя вел? Мне понравилось?
— Нет, — честно призналась. — Ты был вусмерть пьян и влюблен в Виолу.
И Диго расхохотался, запрокинув голову.
— Бездна! Я такое испытал, оказывается! — Отсмеявшись, он утер проступившие слезы. — Клянусь, я заставлю этих бесплотных гадов вернуть мне все воспоминания. Я хочу это помнить! Знаешь, Лэйрин, ты мне всегда нравился. Ты так отличался от других, что иногда мне казалось: ты — переодетая девчонка. Честно. Мне жутко хотелось раздеть тебя и убедиться. А потом я узнал, что Хелина опаивала тебя зельями и применяла запрещенную магию, изменяющую сущность, и понял, что с тобой не так. Из тебя пытались сделать женщину, и это не могло не отразиться на твоей психике, поведении и фигуре. Даже сейчас «огненная кровь» еще не до конца выжгла твою ложную сущность. Твой огонь отличается от всех, что у мужчин, что у женщин.
— Вот как? — я почувствовала, как мои щеки вспыхнули. Не натуральным огнем, конечно.
Диго кивнул, а карие глаза стали серьезными.
— Не расстраивайся, Лэйрин. Это пройдет. Ты снова станешь нормальным парнем. А мне ты дорог любой. Я твой друг, что бы с тобой ни происходило. Если ты сможешь принять такого друга, чья память открыта как книга. И я люблю тебя как друга. Понимаешь? Если потребуется, я за тебя жизнь отдам не как за короля Гардарунта, но как за друга и старшего брата по «огненной крови», ведь ты — первонаследник. Виоле этого не понять, как я ни старался объяснить ей. Она чувствует мое отношение к тебе и считает, что в душе я — такой же, как Роберт. Это неправда. Но она никогда не станет огненным магом и не научится различать истину огня: где любовное влечение, где страсть, а где братская любовь к дорогому твоей душе существу.
Я резко отвернулась. Братья по крови. Огненной. Ну не смешно ли?
Дорри подняла голову из каминного пламени, внимательно посмотрела мне в глаза и, фыркнув, улеглась обратно.
А ведь Роберт мог и не одарять Дигеро магией огня. Для сделки с Белогорьем был еще один горец в свите Виолетты, а потом и Яррен появился. А для защиты Виолы от темных хватило бы и обряда айров. Но рыжему интригану показалось мало, он возвел между мной и Дигеро еще один барьер. Мог бы и не стараться. Дважды в одном огне не сгореть… Хотя обрести огненного брата и друга — не так и плохо. Лучше, чем огненного врага.
— А ты, я смотрю, уже все знаешь об истине огня? — улыбнулась я.
— Нет, все невозможно, — ответная улыбка и чуть грустный, чуть мечтательный взгляд из-под ресниц. — Но я учусь. Сравниваю. И я видел, как вспыхивает в человеке огонь сердца, и этот шквал ни с чем не перепутать. У Виолы настоящая любовь.
— Не понимаю, почему Виола просит уговорить тебя разорвать обряд, если у нее настоящая любовь.
— Не трать время. Ни за что не разорву! — Дигеро решительно скрестил руки на груди. — Я поклялся Роберту защищать его дочь. Она носит темного ребенка. Моя защита распространяется и на него. Даже когда она родит, я ее не отпущу, пока год не закончится, и пусть что угодно обо мне думает и как угодно называет. Хоть подлецом, хоть моральным уродом, хоть последним гадом. Я такой и есть, на правду не обижаюсь. Пусть даже она меня возненавидит, но Наэриль до конца срока к ней и близко не подойдет. Сожгу. На это моих сил хватит. Я уже подпалил его пару раз.
Я во время его речи поднялась было со стула, чтобы наполнить кувшин водой — мы как-то незаметно выпили весь напиток, но рухнула обратно.
— Что-о?! При чем здесь Наэриль?
— При том, что это не у нас с Виолой, это у них — любовь с первого взгляда. Не знаю, как у этого белобрысого, но у твоей сестры — настоящее чувство. Я вижу ее сердце до самого дна, как и она мое. Ничего, потерпят. Укрепят чувства. Им остался какой-то жалкий десяток месяцев пытки.
— Ты убьешь меня новостями! — Я схватилась за голову. Дорри нервно рыкнула, а Дигеро безмятежно улыбнулся, словно и ни при чем тут. — Нет, не верю. Мне надо поговорить с ней. Она с ума сошла! Как ты мог допустить?!
— А что я мог сделать? В ее честь Совет устроил торжественный прием, там они и встретились. И сразу — искра. Знаешь, это даже красиво — наблюдать, как вспыхивает такое солнце и очищает чужую душу. Наэриль потому и рванулся на турнир, чтобы взять тебя в плен и потребовать Виолу в качестве выкупа. Он бы смог победить, он сильнее тебя в бою и опытнее меня. Но я решил помешать ему тебя вызвать.
— Подлец совсем не изменился. Как Виола могла влюбиться в такого?
— Он меняется. У нас в горах много что происходит странного, особенно после воссоединения магии. Наэриль и Виола вместе придумали насчет выкупа, когда вейриэны сказали о турнире. Он сразу в наш дом примчался. Я же не совсем изверг, разрешаю им встречаться. В моем присутствии и через стол, как арестантам. Тиран и деспот — теперь самые ласковые прозвища для меня. Особенно, когда мы втроем занимаемся грамматикой. Наэриль ревнив до жути и никак не может поверить, что обряд айров и брак — отчасти противоположные вещи. У меня такое ощущение, что путь обряда мы проходим втроем, — Диго по-доброму засмеялся, что-то вспомнив. Удивительно, но не было заметно, чтобы эта чудовищная ситуация его сильно удручала.
— Но как же ты? Ты же ее любишь!
— Я… — он отвел глаза, улыбка потускнела. — Тут все сложно, Лэйрин. Виола считает, что я влюбился не в нее, а в свою мечту о любви. И наверное, она права. А в этих письмах, — Дигеро бережно разгладил верхний листок в стопке, — здесь есть кое-какие зацепки, о чем меня почему-то заставили забыть. Я не буду бороться за ее сердце. Обряд айров обнажает истину, какой бы неожиданной или неприглядной она не была. Никогда не соглашайся на такое изуверство, Лэйрин.
— На что не соглашаться? На брак втроем?
— На обряд айров. Он для богов, а не для слабых людей.
— Хорошо, не буду. («Больше не буду», — уточнила мысленно.) Но мы не совсем люди, Дигеро, — напомнила я на прощанье. — Правда, Дорри?
Огненная гончая, уже минут пять крутившаяся у моих ног, согласно подгавкнула и нетерпеливо метнулась к камину.
