- Не давайте им навалиться кучей! - выкрикивала Элоиз, которой, с ее коротким мечом, труднее всех было приблизиться к строящимся карликам. - Колите и отскакивайте!..
Но степняки не собирались отскакивать, они пробивались к продолжавшему верещать Дорни. Проще всего оказалось не убивать маленьких воинов, а сшибать их с ног по нескольку сразу ударами древка. Только прорвавшись к раненому соплеменнику и, в свою очередь, оказавшись среди десятков размеренно поднимающихся молотов, охотники поняли свою ошибку. Кучке женщин, оставшихся возле Элоиз, ничего не оставалось как отступать к плотам от все прибывающих в зал карликов.
Между тем, исколотый стрелами Бияш, зажимая обеими руками распоротый копьем охотника живот, опустился на колени и следил за битвой степняков и карликов. Видимо, за собственную жизнь мутант совершенно не опасался. Эль с разбегу ударил его в спину, лезвие с хрустом прошло сквозь толстые мышцы, но и тогда чудовище не оглянулось.
- Вы все умрете… - пророкотал Бияш и пополз навстречу своим слугам. - Бессмысленное беспокойство…
- Очень мало крови из него вытекает, - пробасил Таффо, выпустив последнюю стрелу. -Может быть, все-таки поднимемся вверх по течению, пока нас всех не поубивали?.. Лохматые великаны мне больше этого лысого нравятся: они и на людей сильнее смахивают, и умирают совсем по-человечески.
- Нельзя! - закричал на него маленький охотник, и лесовик испуганно отступил. - Нельзя! Там, в Монастыре, Клас, там… А Бияш все равно нас убьет!
- Да ты не кричи, - попросил его Локки, спуская тетиву и глядя, как Бияш легко выдергивает на четверть вошедшую в висок стрелу. - Ты скажи, что делать-то нам теперь?
-
Эль затравленно огляделся. Карлики подходили все ближе, тесня толпой женщин из числа Пожирателей Гусениц, мужчины оказались окружены в середине зала. Каменные своды, сохнущие на берегу плоты, река… Охотник бросился к могучему телу Бияша и попробовал сдвинуть его с места, поддев копьем. Мутант, застонав, чуть перекатился. - В реку, к рыбам его нужно сбросить, скорей! - Зачем? - удивился Локки, но Таффо уже схватил его за рукав и потянул за собой. Присоединившись к степняку, пятеро сильных лесных людей быстро поволокли слабо упирающегося Бияша к воде. Мутант барахтался в их руках, то и дело сдавливая мощными ладонями горло кого-нибудь из бойцов, но каждый раз вынужден был выпускать его под сыплющимися ударами. Падая в воду, он ухватился за ногу Таффо, что-то рыча, и, уже пожираемый всплывшими рыбами, попытался выбраться обратно. Лесовик хладнокровно вытащил из-за пояса топор и несколькими сильными ударами отрубил чудовищу кисть.
- Гляди, шевелится! - удивленно повернулся он к Элю, отдирая от себя продолжавшую цепляться руку. - Какая живучая тварь нам попалась…
Ошеломленные, они стояли на берегу и зачарованно смотрели на бурлящую воду. Сотни слепых рыб разрывали тело мутанта, но все еще раздавался его рев, все еще пытался он уцелевшей рукой, беспалой, с прокушенной до кости ладонью, ухватиться за камни. Бессмертный Бияш терпеть не мог умирать. - Кажется, все, - сказал наконец Локки.
- Да, похоже, с ним покончено… - вздохнул Эль, провожая глазами сплывающее вниз по течению кровавое пятно, в котором все еще резвились, кусая теперь друг друга, взбесившиеся рыбы. - Да я не про него… - покачал головой Олень, и охотник увидел, что тот смотрит в другую сторону. С того момента, как Бияш оказался в воде, карлики будто потеряли ориентацию. Их удары стали слабее и не такими дружными, ровные ряды рассыпались в беспорядочную толпу, а часть уже вбежавших в зал воинов почему-то двинулась обратно, образовав на лестнице затор.
Воспользовавшиеся этим степняки прорвались из окружения и добрались до группы Тины и Элоиз. Лесные люди, будто проснувшись, присоединились к сражению, очень скоро превратившемуся в беспорядочное избиение карликов.
Расчистив зал, люди остановились на скользких от крови плитах, глядя на толпой лезущих вверх по лестнице молотобойцев.
Преследовать их не имело никакого смысла, они даже не оборачивались, позволяя поражать себя в незащищенные спины. Элоиз, вытирая меч об одежду одного из убитых врагов, отыскала глазами Эля. Тот подошел. - Как ты думаешь, он вернется? - Не знаю… - замялся степняк, но, встретив прямой взгляд девушки, признался: - Думаю, да. - Это очень плохо. В другой раз он не подпустит нас близко.
- Мы что-нибудь придумаем! - обнадежил девушку охотник. - Придем в Монастырь и там вместе с Класом что-нибудь сообразим! - Ты думаешь, они живы?..
- Здорово нам досталось, - сказала подошедшая Тина, на ходу перевязывая разбитую руку. -Насмерть только двоих убили, да еще Дорни, скорее всего, помрет, а вот покалечили едва ли не всех… Плохо начинается наша жизнь в Монастыре, Эль…
- А ничего еще не начинается, Тина! - возмутился охотник. - Ты же ничего еще не видела! Там, наверху, Вечный Мост!
- Идемте скорее, пока эти карлики не опомнились, - попросила Элоиз, на плечо которой выбежал любопытный Анза. На самом деле девушка боялась, что паучата, увидев многочисленные трупы, немедленно захотят их попробовать.
Проходя по лестнице, они добивали раздавленных толпой карликов. Те не сопротивлялись. Наверху, там, где когда-то в битве со злобным народцем погиб смертоносец Анза-старший, бестолково метались по обширной площадке несколько молотобойцев, то и дело сталкиваясь и падая. Что-то сломалось в этих воинах, что-то, без чего они не могли обойтись. Степняки, в которых снова проснулась жажда мщения, принялись гоняться за этими одиночками. Основная масса недавних противников успела куда-то скрыться. - Не задерживайтесь! - попросила Элоиз. - Идемте скорее к Монастырю, это не очень недалеко, за снежным перевалом, и никакой опасности больше нет!
***
Сперва Эль попросил лесных людей нести раненых степняков, но, когда снег поднялся до колен, пришлось разгрузить Оленей. Они и так делали предостаточно, протаптывая широкую тропу, которая позволяла степнякам двигаться за ними без задержек. Шли в тишине, нарушаемой только стонами раненых. Охотник мечтал, чтобы никаких препятствий на пути отряда больше не возникало, в таком случае еще до заката они должны были добраться до Монастыря.
Все паучата опять собрались за пазухой у Элоиз, так девушке дышалось спокойнее. Когда стало совсем холодно, «мамочка» начала время от времени дышать на восьмилапиков, чтобы те хотя бы во сне чувствовали ее заботу. Их крохотные сердца бились медленно, почти замирая, но эмоции от малышей исходили вовсе не болезненные. Скорее, это были именно сны, сны о солнце и горячей сухой траве.
