Северянин довольно долго бродил по городу, ловя обрывки разговоров кочевников. Несколько раз ему показалось, что прозвучало слово «чудовище». Он тотчас останавливался в надежде поддержать нужную тему, но быстро понял ошибочность своих намерений. Завести беседу с гирканцем на улице было невозможно. Чужаков номады игнорировали совершенно. Опасаясь провокаций со стороны коренных туранцев, кочевники вели себя в Рамдане настороженно и общались только между собой. День близился к концу, а киммериец не продвинулся в достижении цели ни на шаг. Конан посетил десятки таверн. В дешевых заведениях отдыхало много гирканцев, однако никто из них не пил вино. Этот закон кочевники соблюдали неукоснительно. Опьянение было им чуждо, так что данный способ развязывания языков не годился, и теперь киммериец не знал, что предпринять. Бездумно бродя по городу, северянин разглядывал его архитектуру. Сразу чувствовалось, что Рамдан, как и Аграпур, когда-то принадлежал иранистанским племенам. В центре сохранились, несколько дворцов древней эпохи. По своей красоте и отделке, они значительно уступали тем, которые были возведены в столице Турана, но по сравнению с остальными постройками города, здания выглядели величественно. Неслучайно эмир Рамдана занял самый крупный дворец, а три других раздал своим приближенным. К сожалению, больше следов иранистанского правления киммериец не обнаружил. Город одним из первых подвергся нападению армии Тарима. Кочевники безжалостно его разграбили и разрушили, большинство жителей либо погибло, либо попало в рабство. Долгие годы восточное побережье Вилайета пребывало в нищете и запустении.
О древнем могуществе и богатстве свидетельствовали лишь полуобвалившиеся дворцы и остатки крепостной стены.
Все изменилось после смерти великого кагана и пророка. Правители Турана хотели жить в роскоши, а для этого надо было налаживать торговлю. Более удачное места для порта трудно найти. Так началось возрождение Рамдана. В городе строили много, но отсутствие хороших материалов и средств превратило Рамдан в нагромождение одно- и двухэтажных лачуг. Красивые, добротные дома встречались крайне редко. Порой узкие улочки с частыми боковыми ответвлениями напоминали лабиринт. Заблудиться в них ничего не стоило. Этим часто пользовались местные преступники. Ночные грабежи и убийства здесь не прекращались никогда. Чужеземные купцы старались останавливаться в одних и тех же тавернах или рядом с постом стражников.
По городу разнесся звук гонга: это охрана предупреждала жителей и гостей о приближении ночи. Как и в большинстве городов Турана, в Рамдане выход на улицу в темное время суток категорически запрещался. Солнечный диск своим сверкающим краем коснулся горизонта. Гирканцы лавиной двинулись к воротам. Покидать город Конан не хотел, но другого выхода не было. Слившись с толпой кочевников, киммериец прошел по подъемному мосту и оказался в степи. Потянуло дымом костров и запахом жареного мяса. Только сейчас северянин осознал, что бродя по городу, он изрядно проголодался.
Мимо галопом проскакали два десятка номадов. Эти дети бескрайних просторов чувствовали себя в городе, как в клетке. Они кричали и размахивали руками, радуясь свободе и свежему воздуху.
Вокруг Рамдана раскинулся огромный лагерь из юрт, принадлежащих десяткам гирканских кланов. Киммериец двинулся наугад. Расположившиеся возле костров кочевники с интересом поглядывали на мощную фигуру странного чужака. Высокого роста, с бледной кожей, грубоватыми чертами лица, за спиной ножны с длинным двуручным мечом. Для южан подобный тип воина очень необычен. Сразу было видно, что мужчина привык сражаться в пешем строю. К пехотинцам номады относились презрительно, но в незнакомце ощущалась какая-то внутренняя сила и уверенность.
Северянин двигался не спеша, рассматривая становище и людей. Было заметно, что достаток у кланов разный. Это отражалось и в количестве домашних животных, и в одежде, и в готовящемся ужине. К какому костру подсесть? Киммериец пребывал в растерянности.
Принять решение ему помог случай. Подросток лет двенадцати не удержался на лошади и, неловко взмахнув руками, повалился на землю. К несчастью, нога бедняги запуталась в поводьях. Кобыла заржала, встала на дыбы и начала крутиться, пытаясь избавиться от ноши.
Она неминуемо разбила бы мальчишке голову, но Конан подоспел вовремя. Схватив животное под уздцы, киммериец заставил его стоять на месте.
Тотчас подбежала группа мужчин и освободила из петли неудачливого наездника. Подросток тяжело дышал, его глаза округлились от страха, и вряд ли он понимал, что произошло. Расталкивая соседей и родственников, к мальчишке пробился кочевник лет сорока. Вместо слов жалости, сострадания и тревоги, он отвесил бедняге звонкую оплеуху. Задыхаясь от негодования, отец ребенка воскликнул:
— Кучлуг, когда ты перестанешь меня позорить? Весь клан смеется над твоей неумелостью. Сколько раз я говорил тебе не подходить к этому коню. Он не терпит слабых. Молись Вечному Небу, что остался жив!
По щекам подростка потекли слезы. Ему было стыдно и обидно. Сейчас на него смотрели сотни глаз. Женщины стояли чуть в стороне, и вмешиваться в мужской разговор не имели права, а потому поддержки мальчик так и не дождался. Украдкой вытирая предательскую влагу, низко опустив голову, он поплелся к своей юрте.
Гирканцы неторопливо расходились. Отец ребенка приблизился к чужаку и после непродолжительной паузы негромко сказал:
— Благодарю. Ты спас жизнь моему сыну…
— Не стоит, — улыбнулся северянин. — Я лишь оказался рядом.
Кочевник пожал плечами и хотел уйти, но киммериец его задержал.
— Не позволите переночевать возле вашего костра? — поинтересовался Конан. — Одному в степи тоскливо, да и не привык я…
Большой радости эта просьба у гирканца не вызвала. Скрывать свои эмоции он не умел, и лицо мужчины скривилось, как от зубной боли. Тем не менее, отказать номад не решился. Долг платежом красен. Законы гостеприимства есть у любого народа.
— Хорошо, — коротко ответил кочевник.
Миновав несколько юрт, гирканец остановился возле внушительного костра, на котором жарилась на вертеле целая туша барана. От ароматных запахов можно было умереть. Киммериец почувствовал, как в животе предательски заурчало. Голод давал о себе знать. Возле огня сидело человек пятнадцать, в основном, женщины и дети. Кучлуга было не видно. Мальчишка переживал свой позор в одиночестве. Так гирканцы воспитывали характер. Настоящим воином может стать только сильный и смелый человек. Трусов кочевники презирали и выгоняли из клана, чтобы не позорили род.
