сказать, — выдавил он. Васса кивнула, указывая на стол. Куно положил букет на столешницу и встал поодаль, но девушка демонстративно отвернулась и вернулась к разговору с Доминикой.
— Я думаю, что можно провести гулянье на главной площади, это гораздо удобнее. Не ехать на Щербину, как в прошлый раз. Чародеи же могут создать что-то необычное? — она бросила издевательский взгляд на Куно. Верховный чародей приосанился и хотел было ответить, но перемены в его облике было достаточно, чтобы уголки ее губ съехали вниз. — Конечно, глупый вопрос.
Доминика помотала головой.
— Я думаю, делами можно заняться завтра, — мягко проговорила она. — Ты, должно быть, устала с дороги. Я прикажу приготовить для тебя ванну.
— Это так мило, — отозвалась Васса. — Никогда бы ни подумала, что ты умеешь заботиться о ком-то, но, видимо, собственный дом творит чудеса.
— Ты уже виделась с Эдвином?
— Мельком, — пожала плечами Васса и, осушив чашку, указала на свой подарок. — Я думаю, на празднике платье будет смотреться просто восхитительно.
С этими словами она направилась наверх, оставляя хозяйку дома, князя и чародея наедине, скованных неловким молчанием.
— Кто-нибудь понял, что это было? — проговорил Куно. Отчаянное желание загладить вину сменилось едкой злостью.
— Васса всегда говорит то, что думает, — пожала плечами принцесса. — Но ты ее, видимо, сильно разозлил.
— Вот теперь действительно нужно надеяться, что праздник обойдется без кровопролития.
***
Васса еще раз окинула взглядом свои вещи. Гостевая комната за считаный час превратилась в настоящий склад — повсюду теснились сундуки, свертки, лежали платья, блузки, белье, украшения. Но ее внимание прикипело к зеркалу в костяной раме, лежавшему на туалетном столике. Девушка подняла его, присмотрелась к своему отражению, зажгла черную свечу. Рука сама нашла румяна и помаду. Красные пятна ложились на кожу тонким, известным только ей узором. Черты менялись, на губах распускалась нежной розой улыбка.
Вдруг отражение зарябило, подернулось дымкой. Черты поплыли, расплавились, и с той стороны стекла на нее уставилось старческое, высушенное годами лицо. Взгляд оценивающе скользнул по лицу девушки.
— Замечательно выглядишь, моя дорогая, — хмыкнул Ланс. — И королевские наряды тебе как никогда к лицу. Даже подумать не мог, что такое слабое создание может превратиться в настоящее сокровище. Мне жаль нашего бедного чародея.
Васса отвела взгляд, зачерпнула кончиком пальцев густой комок помады и принялась размазывать его по губам на ощупь. Она чувствовала, как чужие невидимые пальцы оглаживают ее лицо. Невесомо, почти неощутимо.
— Ты станешь заметной, моя маленькая звездочка. Станешь по-настоящему видимой и незабываемой. Станешь яркой. Ведь ты достойна самого лучшего.
Васса кивала, продолжая наносить макияж. Ланс что-то хотел от нее, она это знала. Но какой бы ни была цена, она согласилась на сделку. Она устала быть незаметной, той, кого воспринимают как данность, как стул или стол. Она хотела быть той, кто приходит в мечтах или снится в кошмарах, и Ланс учил ее, наставлял, требуя только одного: быть твердой, быть честной — с последним ни у одного правдовидца не было проблем.
— Повтори за мной, моя дорогая: «Я самая опасная женщина в этом городе, никто не может меня остановить».
— Я…
Резкий стук заставил ее распахнуть глаза. Васса села на кровати. Подушка пропиталась влагой от мокрых волос, красивое домашнее платье помялось. Зеркало в костяной раме лежало на столе, рядом с открытой баночкой помады. Девушка аккуратно коснулась губ кончиками пальцев. На коже остался алый след.
— Не спишь?
На пороге возникла Доминика. В руке она держала бутылку вина, как трофей. Васса предвкушающе улыбнулась, поймав ее игривый взгляд.
— Я решила, нам стоит повторить тот легендарный мозговой штурм, — принцесса потрясла бутылкой вина и вошла в комнату с позволения своей гостьи. Васса прикрыла дверь.
— А где все? Ладвиг, Эдвин…
— Куно перенес Ладвига обратно в замок, а Эдвин… я не знаю, чем он занимает свое свободное время.
— Жалостью к себе, — пожала плечами Васса. Доминика посмотрела на нее удивленно, словно в нее только что плюнули. — Что? Я так долго старалась видеть в дорогих мне людях только хорошее, закрывать глаза на недостатки, но, знаешь, это совсем не вяжется с моим даром. Правдовидцы не должны обманывать себя. Я рада, что я поняла это хотя бы сейчас и смогла принять вещи такими, какие они есть.
— И что же ты поняла?
— Что я все время хотела быть похожей на тебя. Чтобы со мной считались, видели во мне личность, а не человека, которого можно водить за нос. Я долго думала, как тебе это удается, и поняла, что дело в тебе. Ты всегда говорила то, что хочешь, озвучивала свои желания, не молчала…
— Тебе кажется, — поджала губы Доминика, откупоривая вино.
— Ты хотела править — у тебя получилось. Ты хотела делать это самостоятельно, делать чужие жизни лучше — и ты смогла, — щеки Вассы раскраснелись, в глазах загорелся алчный блеск. — Я хочу даже меньшего. Просто чтобы со мной считались.
— А кто этого не делает?
Васса схватила ее запястье и крепко сжала. По предплечью побежали толпы мурашек, челюсть свело, как будто Доминику как следует схватили за горло.
— Давай честно, сколько раз ты вспоминала обо мне и нашей дружбе, пока была здесь? Сколько раз Куно заговаривал обо мне? Может, Эдвин поминал меня добрым словом?
К горлу подкатили слова, как тошнота. Доминика впилась взглядом в лицо Вассы, пытаясь совладать с вихрем фактов, смешанных с объяснениями и оправданиями.
— Было такое. Пару раз, — выдавила она. Васса едко усмехнулась и отпустила ее.
— Всегда обожала то, как ты умудрялась выкручиваться, — помотала головой девушка. — Но я не злюсь на тебя, принцесса. Я рада, что ты наконец увидела меня.
— Васса, мне жаль, — только и смогла произнести Доминика. Девушка резко взмахнула рукой.
— Не надо меня жалеть. Со мной все в порядке. Лучше, чем когда-либо. И я здесь, чтобы помочь тебе сделать самый лучший праздник.
Она осторожно обогнула ее и достала из сундучка два звонких бокала. Доминика вскинула бровь.
— Это походные бокалы. Я слышала, у каждой леди есть такие, — пожала плечами Васса. Следом за бокалами появился рулон пергамента. Васса расстелила его на столе и прижала бокалами, как пресс-папье. В стекло потекло густое тягучее вино, комната наполнилась терпким ароматом перебродивших фруктов. Васса взяла карандаш и начала рисовать круги на бумаге.
«Ну, рассказывай, что у нас в планах», — на ее лице сияла улыбка. Светлая, как раньше.
Свечи догорели, вино было выпито до капли. За окном пушисто сыпал снег, тяжелые хлопья оседали на земле. Служанки-чародейки вереницей безмолвных теней покинули особняк. Васса смотрела на цепочку их следов, отпечатавшуюся на
