– Никла! А кого ты-то здесь ищешь, вражина?! – спросил Моут в ярости. – Тебя разыскивают в четырех городах. Хочешь расширить географию?
– Ты знаешь, это не от того, что я плохая. Я просто злая.
– Что тебе здесь нужно? Эль-Хот мой, и никому другому убить его я не дам!
– А если я скажу, что ищу тебя?
– Лишь бы не меня, – сказал Чиншан. Присутствие Хиреборда и его братцев придавало ему уверенности, а чувство превосходства всегда развязывало Чиншану язык. Возможно, именно поэтому город Кражаль, которым правил Чиншан, постепенно приходил в упадок, уступая позиции Сину. И, возможно, именно поэтому Чиншан пришел ночью в Син, чтобы убить Эль-Хота.
– А вдруг я пришла за всеми? – спросила Никла. – И за тобой, Чиншан, и за Хиребордом с его неполноценными, и за Моутом, и за тобой, Дим-Дим?
Бродяга в шапке наклонил голову набок:
– Мы успели где-то познакомиться?
Голос его был хриплым, а глаза – почти белыми.
– К твоему сожалению, – ответила Никла.
– Хоть кто-то знает, кто это, – сказал Моут. – Кто бы еще сказал, кто вот то? – Он указал на незнакомца в белом плаще, что так и стоял неподвижно.
– Если услышишь мое имя, Моут, – тихо отозвался тот, – будешь плохо спать. Однажды тебе приснится зима, и ты замерзнешь.
Моут проигнорировал слова белого. Все знали: это не к добру – если Моут перестает замечать собеседника, то, скорее всего, в ближайший же час он попытается его убить.
Моут посмотрел на небо, подбросил носком сапога снег.
– Как я понимаю, все мы, кроме Хиреборда, собрались здесь, чтобы убить Эль-Хота. Хиреборды собрались, чтобы убить меня. Поскольку Эль-Хот – это мой заказ, все могут убираться к псу, потому что я никому не дам даже попробовать. Хиреборды могут остаться и попытаться меня убить. – Помолчав секунду, он добавил: – Знаешь, Хиреборд, мне кажется, ты просто избавляешься так от лишних родственников.
– Земляк, а ты тоже охотишься на Эль-Хота? – спросила Никла у Хиреборда.
– Вообще-то я действительно охочусь на него. – Хиреборд кивнул в сторону Моута.
– Вот как. И кто тебя нанял?
– Я, – сказал Чиншан.
– В таком случае что вы делаете здесь оба? К ночи я, видимо, начинаю плохо соображать.
Девушка почесала переносицу рукоятью правого меча. На рукояти было два крепления, как и на каждом из ее мечей. Никла могла соединять клинки как угодно, хоть попарно – прямо или под углом, хоть четыре вместе в одну крестовидную конструкцию. Всем этим она управлялась одинаково безупречно.
– Вообще-то я нанял его, чтобы он убил Моута, а сам я отправился за головой Эль-Хота, поскольку, как все знают, если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам. Я понятия не имел, что сюда прийдет и Моут, и Хиреборд, которого я нанял за ним охотиться. – Чиншан переступил с лапы на лапу: мерзли.
– А кто нанял Моута, хотела бы я знать?
– Как не трудно догадаться, – ответил Чиншан, – его мог нанять только Гарма, единственный из отсутствующих достойных врагов Эль-Хота.
– Дим-Дим, я так понимаю, ты пришел сам по себе? – спросила Никла у бродяги в шапке.
– Конечно. Рад, что столько людей преследуют те же цели, что и я. Пожалуй, я позволю вам перебить друг друга.
– Как будто тебя не зацепит, – сказала Никла.
– А чем Эль-Хот не угодил именно тебе? – осведомился у Дим-Дима Чиншан. – Ты вроде бы не из землевладельцев, по крайней мере, я тебя не знаю.
Безмерное презрение отразилось на небритом лице бродяги.
– Замолкни, пернатый. Тем же, чем и ты. Я вообще не понимаю, как твари, подобные вам, могут править людьми. Вы должны или сидеть в своих болтах за Мелимератой, откуда выползли! – воскликнул он, сжав тонкие пальцы в кулаки.
Чиншан, градоправитель и наследственный дворянин, от возмущения взъерошил перья вокруг шеи. Оранжевая ярость плескалась в его огромных глазах. Он крепче сжал клинок, готовясь рвануться вперед.
– Я вообще не понимаю, как человечество терпит таких, как вы? Пернатых, оборотней, тавров, гомункулов, мутантов, в конце концов? – продолжал бродяга. Злоба исказила его лицо, широкое, с глубокими не по возрасту складками,
– Ну, человечество ведь как-то терпит подобных тебе? – парировала Никла.
– Парень, как там тебя… – сказал Моут, и зрачки его сузились в нитяные кресты прицелов. – Ты только что нажил себе сразу нескольких врагов. Если даже Никла, полностью человек, не на твоей стороне, то что говорить об остальных?
Чиншан, происходящий из того же тропического народа, что и я; получеловек Моут, способный закаменеть на целые сутки и не потерять ни силы, ни подвижности своего невероятно мощного тела; Хиреборд, опекавший команду из собственных, пусть и неудачных, копий, – все они смотрели на Дим-Дима с брезгливостью и злобой.
– Такие, как вы, не должны жить рядом с людьми. Вы хуже животных. – Дим-Дим говорил сквозь зубы. – Кто-то должен очищать наши земли от вас.
– Хорошо, можешь больше не жить рядом с нами. Мы тебе поможем, – произнес Моут и, распахнув плащ, вытащил из ножен на поясе темно-голубую саблю. Фактура лезвия имела волнистый узор, на гарде отчетливо виднелись заполированные, но глубокие царапины – этим оружием когда-то жестоко дрались.
– Что это за клинок у тебя, Моут? – спросил Хиреборд, а Чиншан ничего не спросил, но круглые глаза его так и впились в саблю Моута. Чиншан когда-то хотел себе такую, да кузнец отказал ему. Впрочем, никто не знал, что кузнец отказал бы и Моуту, но, поскольку убийца приобрел оружие случайно, в пустыне, у встреченного торговца, он ничего не ответил Хиреборду.
– Никла, переходи на мою сторону, – предложил Чиншан, – и деньги, равные обещанным Хиреборду, достанутся и тебе. А это немало. Просто слишком много народу здесь собирается меня убить, а экономить на безопасности я не хочу.
Никла слушала их вполуха, тихонько напевая «Мраморный дом». Ей явно становилось скучно.
– Вы мне надоели. Разбирайтесь между собой. Вы хоть помните, кто из вас пришел сюда первым? Не говоря уже зачем?
– Когда я пришел сюда, – ответил Чиншан, – здесь был только он. – Когтистая лапа указала на белого, который так и стоял молча, нервируя остальных. – И у меня до сих пор не было времени расспросить его, кто он, собственно, такой.
– Раз здесь нет Эль-Хота, которого мы все ожидали здесь увидеть, – задумчиво протянул Моут, – а вместо него у Башни стоит этот тип в белом… Получается, Эль-Хот знал, что мы придем, и прислал его вместо себя.
– Не думаю, что он ожидал столько народа, – сказал Чиншан. – Скорее всего, он ждал кого-то одного и прислал своего наемника.
Фигура в белом никак не реагировала на обсуждение. Просто стояла, и край плаща лениво трепался по блестящим сапогам. Казалось, тому, о ком шла речь, было абсолютно все равно.
– Давно ты здесь стоишь, приятель? – спросил Моут. Его раздражало, что сегодня ему никто не хотел отвечать. Впрочем, приходилось терпеть: он попал в общество почти равных, и здесь его мало кто боялся.
Незнакомец молчал. Опрокинутая над головой ночь была огромна и бесконечна.
– Видимо, давно, – сказал Чиншан. – Когда я пришел сюда, он встретил меня, приняв за Эль-Хота. Следов на площади не было, а снег шел не такой уж сильный. Значит, с вечера.
– Не было следов, говоришь? – Никла вдруг напряглась. – Открой лицо, приятель, и я угощу тебя чаем. Или нам придется стянуть с тебя капюшон и напиться чаю за твой счет. Открой лицо.
– Не раньше вас, – тихо ответил незнакомец. Из его уст не вырывался пар.
– Хорошо, – осторожно произнесла девушка. – Нам скрывать нечего, мы друг друга узнали. – И она откинула капюшон. Лицо ее, того же северного типа, что и у Хиреборда – скуластое, со вздернутым носом, – выдавало возраст Никлы: ей еще не исполнилось тридцати. Тугая светлая коса спускалась за широкий ворот за левым ухом. За правым волосы были собраны в короткий хвост – однажды ведьма отрубила Никле косу в бою, и с тех пор та не отросла ни на дюйм.
Хиреборд тоже оказался беловолосым и синеглазым. Ресницы и брови казались белыми от инея, но то был их родной цвет.
