и склонил голову перед отцом.
Господин Арегор и остальные двое учителей решив, что сейчас отцу и сыну необходимо побыть одним, спешно покинули больничное крыло.
Но стоило господину Акторону и Киру остаться один на один, ни один из них долгое время не произносил ни слова. Но если Кир сидел на коленях с опущенной головой, то его отец не сводил пристального взгляда с сына, словно ожидал, что тот, что-то, да скажет. Но Кир продолжал молчать, смотря на пол.
И тогда терпению господина Акторона пришел конец. Взмахнув рукой, перед мужчиной возникла длинная трость, на рукояти которой красовалась морда медведя. Но в отличии от трости господина Вадиона, трость господина Акторона состояла по бокам из шипов и эти шипы, словно ждали своего часа. Потому, что стоило господину Акторону замахнуться, как в свете солнца, каждый из шипов блеснул, а затем сильный удар обрушился на спину Кира, заставив мальчика упасть на землю.
— Почему среди всех вернулся именно ты? Почему не сын Аларнона или Фирлиона? Почему именно ты?
Один за одним, удары сыпались на спину юного господина Акторона, которые тот послушно терпел, но не проронил и слова, а только кусал губы до крови, стараясь не плакать.
— Почему ты? Я задал тебе вполне понятный вопрос, так отвечай мне немедленно! Если ты не ответишь, я сломаю тебе позвоночник и вырву его из твоего жалкого тела!
Превозмогая боль, Кир поднял немного голову и губами, из которых уже во всю сочилась кровь, произнес:
— Я вернулся потому, что предал остальных и сбежал!
Но стоило господину Акторону услышать эти слова, как трость испарилась из его рук, а сам мужчина улыбнулся. Присев на корточки и смотря прямо на форму сына, которая уже вся была пропитана кровью, он усмехнулся и прикрыл пол лица ладонью:
— Поверить не могу. Ты спасся только потому, что струсил. Вот уж занятно. Не сын этого тупоголового и высокомерного Аларнона или этого безмозглого Фирлиона, а ты. Мой сын! Пусть и таким путем, но тебе единственному среди всех хватило ума, чтобы сбежать, — и протянув руку к лицу сына, мужчина схватил его за подбородок и добавил. — Запомни, не важно каким путем, но ты должен выжить! Даже если придется предавать всех и бегать всю жизнь, ты должен жить, а иначе ты не заслужил того, чтобы рождаться на этот свет. Никто всё равно не скажет тебе спасибо за твою дружбу или самоотверженность, так, что не стоит тратить силы на то, чтобы доказать, кому-то что-либо.
— Да, отец, — тихо произнёс Кир, по-прежнему пытаясь сдержать слёзы. В тот момент, мальчику казалось, что боль, которую он получал, от ударов не шла ни в какое сравнение с той, что наступила, когда перестали бить.
— И ещё. Запомни, этот мир запоминает только тех, кто выжил и прожил долгую жизнь, а не тех, кто сдох в самом начале, строя из себя героя, — и произнеся эти слова, мужчина оттолкнул собственного сына от себя, даже и не думая помочь тому подняться.
Увидел бы кто сейчас господина Акторона таким, то не поверил бы своим глазам. Ведь во дворце тот всегда был тихим и рассудительным, настолько, что казалось, что скорее горы всего мира рухнут, нежели Бегимир Акторон позволит себе быть нервным или повысит голос хоть на са. И никто бы в здравом уме, не рискнул даже и предположить, что этот мужчина, на самом деле являлся жестоким и озлобленным на весь мир тираном, который собственными руками довел жену до смерти, а потом начал издеваться над собственным сыном.
Но, увы, иногда мы не замечаем подлинной картины, то ли не желая видеть правды, то ли потому, что верим в лучшее. Даже неизвестно, что из этого хуже.
— Вставай! — громко произнес господин Акторон и отвернулся от сына. — Я пойду первым, а ты приведи себя в надлежащий вид и ступай к главе академии. И умойся. Не позволяй, чтобы хоть кто-то видел твои слезы.
Кир уже было решил, что отец беспокоится о нем и не хочет, чтобы сына посчитали за слабака, но произнесённое со всем пренебрежением:
— Не позорь меня! — расставило все на свои места.
Господин Акторон ни сколько не переживал и не заботился о сыне, наоборот, он бы вздохнул с облегчением, если бы тот не вернулся и погиб где-то. Но это были его собственные мысли, но допустить, чтобы кто-то решил, что Бегимир на самом деле не такой, каким все привыкли его видеть, он просто не мог позволить.
Вот почему он не желал, чтобы кто-то видел слезы Кира, ведь тогда кто-то мог решить, что это отец довел до слёз сына, а это знатно бы разрушило его уже сложившуюся репутацию.
Оставив сына сидеть на полу, Бегимир ушел прочь не оборачиваясь, а Кир остался сидеть на полу и лишь когда он понял, что остался совсем один, перестал сдерживать слезы.
Глава 23. Заколка, что способна лишить жизни
Оставив сына сидеть на полу, Бегимир ушел прочь не оборачиваясь, а Кир остался сидеть на полу и лишь когда он понял, что остался совсем один, перестал сдерживать слезы.
Но осознав, что находиться в таком положении слишком долгое время было нельзя, превозмогая боль, всё-таки поднялся и прихватив с собою несколько бинтов и миску с чистой водой, мальчик покинул лечебное крыло и отправился в комнату.
Стараясь не попадаться на глаза остальным ученикам академии, Кир добрался до комнаты и к его облегчению, там не оказалось ни души. И это одиночество только играло ему на руку.
Поставив миску с водой на стол, мальчик начал аккуратно снимать форму, которая из-за крови слишком сильно прилипала к коже и стоило ткани начать отлипать, это действие вызвало крайне болезненный дискомфорт, заставляя Кира морщиться.
Но кое как ему, всё-таки удалось снять всю верхнюю одежду и подойдя к небольшому зеркалу и повернувшись к нему вполоборота, он принялся смывать кровь со спины. А затем аккуратно и стараясь, как можно быстрее нанес на раны немного мази и обмотал вверх тела бинтами, а затем уселся на кровать, вздохнув.
В этот момент, юный господин Акторон задумался, а стоило ли это всё того? Стоило ли соглашаться и уходить? Стоило ли бросать остальных, прикрываясь тем, что отправишься искать помощь? Стоило ли быть похожим на отца? Стоило ли слушать его слова и наставления? Стоило ли быть таким трусом? Стоило ли оно того?
Обдумывая все эти вопросы, мальчик невольно вспомнил те времена, когда его матушка
