ясно, что по мне никто не скучает. Эдмунд заботится о подданных и укрепляет королевство. Война принесла бы только хаос и, возможно, уничтожение моего наследия: астерианцы и барондийцы вспомнят о свободе, а Кастелланус и Каренделия вспомнят свои претензии. Если я объявлю новую войну, это будет крахом для всех, а быть королем руин я не хочу.
Фауст помолчал, взгляд его был направлен в сторону танцующих и весёлых посетителей «Пьяной крысы».
— Возможно, — продолжил он тихо, — мне придётся временно отложить свои претензии на трон. Эдмунд старше меня, и когда его не станет, я не знаю, что ждёт Агоран. А пока, может, и не стоит силой трогать то, что стремится жить в мире.
Священник кивнул, соглашаясь.
— Верь, что совесть твоя и выбор твой не бездействие, а сила.
Фауст медленно шёл по тёмным, сырым улочкам Свободного Пристанища, уворачиваясь от торчащих веток и наступая на мерзкие лужи, в которых отражались блеклые огни немногочисленных фонарей. К нему внезапно подошла женщина в капюшоне. Она заглянула ему в лицо и, протягивая руку, прошептала:
— Дай серебряный, милорд, и я предскажу тебе будущее.
Фауст лишь усмехнулся и, едва взглянув на неё, ответил:
— Будущего нет. Оно создаётся здесь и сейчас, каждый миг.
Он размышлял о том, что последний правитель, при котором в Агоране царили мир и стабильность, правил почти двести лет назад — Северин I Ерласинг. При его наследнике, Фаусте I, начались бесконечные конфликты и разлады, а теперь, видимо, при нём, Фаусте II, династия Ерласингов завершит своё многовековое правление на троне Агорана.
Фауст тяжело вздохнул, чувствуя, как его терзают противоречивые мысли. Но разве это так плохо? Драз говорил, что боится будущего и изменений, и этому страху были свои причины — возможно, его магия теряла бы значимость в новом, изменяющемся мире. А Аллар и Аллора, напротив, считали, что необходимо строить новый мир и двигаться вперёд, пусть их пути и разошлись из-за разных взглядов на будущее.
Эти мысли о будущем были тяжёлыми для мага, но, если смотреть правде в глаза, он и сам видел, как мир стремительно меняется. Недавно появившиеся аркебузы и пушки, которые теперь нередко встречались на полях сражений, были изобретением тёмных гномов, но их с готовностью переняли и другие народы. Корабли людей, прежде боязливо прижимавшиеся к побережьям, теперь смело уходили на юг, открывая неизвестные земли.
"И что принесёт нам это будущее?" — подумал он. Благо или беда? Новые знания или новые угрозы? И к каким новым краям оно приведёт человечество?
Так, погружённый в эти мысли, он подошёл к дому, не сдержав лёгкой улыбки при виде голема, который стоял на страже у входа, как и всегда. Маг в шутку хлопнул его по плечу и пробормотал:
— Спокойной ночи, Лошадка, — и, устало вздохнув, направился внутрь, где за деньгами и победами скрывались долгие часы тревог и сомнений. Завтра предстояло посетить учителя — но сегодня можно было позволить себе немного забыть о тяжести грядущих решений.
На следующее утро Фауст отправился один к Башне Ока, чтобы наконец завершить миссию, начатую уже много недель назад. Дорога к башне стала знакомой, и он почти не задумывался, куда ступает, пока вдруг не заметил зловещий столб, который когда-то внушил ему немалый страх и призвал демонических существ. Теперь он лежал на земле, а подвешенные на нём останки куда-то исчезли — вероятно, их утащили падальщики. Однако даже без этих страшных атрибутов столб оставался угрожающим символом прошлого могущества Драза.
Поднявшись в лабораторию, Фауст застал Яраша за экспериментом с чем-то, напоминающим магическую жидкость, над которой корпел он и его ученик Эрай. Когда лич заметил некроманта, в его глазах, лишённых привычных человеческих эмоций, всё же вспыхнуло что-то, похожее на искру ликования. Яраш прервал опыт, велев Эраю оставить их, и тот бесшумно удалился.
— Ну что же, как прошёл поход? Эти выскочки-рыцари получили своё? — с ожиданием спросил лич, пристально изучая Фауста.
Некромант уселся напротив, устроившись в потрёпанное кресло, и, выдержав паузу, спокойно ответил:
— Всё обошлось бескровно. Сэр Ясяр, старый паладин, просто вручил мне череп. Они поверили, что я был поэтом и всего лишь хочу сложить песнь о том времени.
Фауст заметил, что Яраш замер в лёгком удивлении, хотя старался скрыть это под привычной маской спокойствия. Лич подался вперёд, не отрывая глаз от черепа, который, как понял Фауст, стал для него предметом большой ценности.
— Значит, удалось вернуть артефакт без схватки? — переспросил Яраш, словно не веря услышанному.
— Да. Кстати, — Фауст откинулся назад, словно безразлично, — сэр Ясяр упомянул, что Драз был в союзе с Марвиком. Думается, они замышляли что-то против Агорана, раз находились внутри королевства. Если бы всё дело касалось лишь исследований, они не стали бы привлекать столько внимания и могли бы просто устроиться где-нибудь в отдалённой крепости, как здесь, в этой башне.
На этот раз Яраш позволил себе смутиться, хотя тут же постарался скрыть это лёгким смешком.
— Да, Драз хотел использовать Марвика, но тот оказался неудобен в этом плане — слишком свободолюбив и… своенравен. Почти всё время он преследовал свои собственные цели, устраивая кровавые забавы, — лич замолчал, почти сразу заговорив тише. — Не беспокойся, Фауст. Я знал Марвика лично, мы находили общий язык. Он послужит нам так, как следует.
Фауст нахмурился, всё ещё сомневаясь. Подавив напряжение, он протянул череп Ярашу, чувствуя некий внутренний протест. Получив трофей, лич мгновенно воспрянул, словно этот череп наполнил его давно угасшим чувством триумфа.
— Отлично, — произнёс Яраш с радостью. — Завтра утром приходи в ритуальную комнату, в подвал. Всё будет готово, и мы станем свидетелями новой эры в истории!
Король кивнул, сдерживая неохотное чувство, будто передал личу в руки нечто слишком могущественное. И пока он покидал башню, у него крепло ощущение, что этот ритуал станет не просто демонстрацией силы.
Глава 15. Тень смерти
Глава 15. Тень смерти
На следующий день Фауст с тяжелым сердцем спустился в подвал Башни Ока. В воздухе витал запах сырости и древней магии. Когда
