Теперь же самое время обработать все ранки и синяки, пока маги не вернулись, не начали её осматривать. И бежать, бежать отсюда немедля! Одежду опять у Роша заберёт, поверх своей рубахи что-нибудь накинет. Всем остальным потом разживётся, сворует.
Впрочем, деньги Ирис прихватила, запихала кошель в пелёнки, травы и мазь — в узелок. Привязать его к жерди — вот и сума готова.
Уходить придётся через окно — нет у неё другого пути. Выдаст себя с головой, но ведь и так по шерсти не погладят.
Крепко привязала к себе Аглаю, крест-накрест, пристроила узелок, чтобы не упал, и повторила своё ночное приключение. Но на этот раз действовала поспешнее, не заботясь о тишине: шум скрадывают другие, обыденные городские звуки.
Распахнула окно и скользнула вниз, едва не угодив в тележку с дровами.
Разумеется, её видели, закричали, но Ирис и не рассчитывала на новую порцию везения. Понимая, что одних ног ей не хватит, метнулась к конюшне, отбросила в сторону пытавшегося преградить дорогу человека. Будь она в зверином обличии, будь она одна, то справилась бы, рискнула, но у неё дочь на руках, а до оборота ждать до заката.
Лошадь Ирис не выбирала, схватила ту, что чистил у входа мальчишка. Последнего пришлось оглушить: путался под ногами, шумел.
Четвероногое средство передвижения пришлось как нельзя кстати: люди под копыта не полезли, предпочли разбежаться.
Запереть ворота на засов не успели, так что Ирис удалось вышибить створки.
Подгоняя лошадь ругательствами, свистом и пинками, оборотница неслась к городским стенам. Облизываясь, периодически оглядываясь, проверяя, далеко ли погоня и не сели ли на хвост маги. Мысленно решила, что живой им не дастся, не позволит засадить себя в клетку. Да и не станут они, в этот раз сработает правило: хороший волкодлак — мёртвый волкодлак.
Громкие крики: «Держи её, окаянные!» красноречиво свидетельствовали об известности в народной среде. Но, видимо, маги плохо объяснили, кого искать, или девица престрашного зраку на галопирующей лошади отбивала охоту к близкому знакомству, — что-то не нашлось охотника преградить ей грудью дорогу, ухватить кобылку за гриву. Таращиться — таращились, разбегаться — разбегались, но геройствовать не спешили. Правда, потом, когда сообразили, в чём дело, преисполнились энтузиазма, похватались за оружие, присоединились к погоне.
Выезд из города преграждали повозки. Лошадь Ирис едва не налетела на них, но оборотница удержалась, не упала. Быстро сориентировавшись, спрыгнула на ближайшую телегу и так, по верхам возков, перебралась через затор.
Стража волкодлаков, безусловно, не любила, но да и она их тоже. Ухватила за шиворот побелевшего от страху купчишку и, прикрываясь им, словно живым щитом, ринулась на штурм ворот.
Купчишка орал благим матом, брыкался, но Ирис красноречиво намекнула, что его жизнь ей совсем не дорога.
Разумеется, долго играть в игры со стражей было нельзя, она и не стала. Оттолкнула купца прямо в руки солдата (не её вина, если случайно на клинок напорется), придерживая Аглаю, сделала сальто и стащила с седла зазевавшегося всадника. Он так удачно замер на линии ворот — грех не воспользоваться.
Засвистели болты, заставляя лавировать, словно зайцу.
Из Властены Ирис выбралась, а дальше… Дальше ещё раз тряхнём удачей.
— Что у вас вместо головы, господин Белковец?! — бушевал председатель. Не в силах сидеть, он нависал над обвиняемым, как скала.
Рош понуро стоял перед столом. Суставы пока целы, но это ненадолго: оружие уже отобрали, парочка боевых магов держат под локти. И очень так ненавязчиво намекают, что руки нужно держать перед собой неподвижно.
Он отлично понимал, чем грозит новый побег Ирис. Убийцы, унёсшей жизнь одного из лучших архимагов. И какое наказание придётся понести за свою небрежность, непрофессионализм и доверие к нечисти.
Ирис погубила его, всё пустила прахом, разрушала честолюбивые мечты, но ведь колдун сам виноват. Возомнил себя невесть кем, слава и почести застилали глаза, грёзы перемешались с реальностью. Кодекс мага писался мудрыми людьми, следуй он ему, не предстал бы сейчас перед судом Конклава.
Первое заседание в узком кругу. На втором уже огласят наказание. Оно будет, если дело придадут огласке, но что-то подсказывало, что решится всё в стенах Конклава. За убийство Стратарха Железняка заочно осудят волкодлака, сообщат горожанам, что тот пойман и предан смерти. А Роша ждёт позор.
Оставалось молиться, чтобы его просто изгнали, лишив членства в Конклаве. Хотя и это пережить тяжёло. Обрушится налаженная жизнь, придётся таскаться по дальним хуторам, задёшево продавая себя, сторониться магов, каждый из которых волен плюнуть ему в лицо, а то и убить. Отлучённый хуже собаки, заведомо обречён на подозрения и травлю.
И клеймо, клеймо на всю жизнь. Его не выведешь.
Комья снега, объедки, гогот, несущийся вслед. Из его выдворения устроят представление для народа, а простой люд не поскупиться на злобное улюлюканье.
Дом в Караторе конфискуют, вещи выкинут, а то и сожгут…
И это если повезёт.
Рош мог больше никогда не увидеть солнца, сгнить в тюрьме. А, может, провести в ней всего пару часов до рассвета, пойдя на корм воронам.
Магов казнили обыкновенные палачи на лобном месте, как и прочих преступников. Только привозили их туда на телегах, спеленатых цепями, в пропитанных чарами ошейниках, окровавленных, с руками-плетями. Встаскивали на эшафот и отсекали голову.
Что-то из этого предстояло испытать и Рошу.
— Так и будете молчать?
— Злого умысла не было, сговора тоже.
— Вы отвечали за неё, вы! Вы подтвердили, что она не покидала вашей комнаты. Кстати, что там делал волкодлак? Объяснитесь, я жду. Почему на ней не было ошейника, почему она свободно разгуливала по комнате? Не находите, что различных «почему» становится много? А ведь есть и другие, шитые белыми нитками показания на прошлых заседаниях, ваше враньё, странное милосердие к нечисти.
Колдун встрепенулся, выпрямился, впервые взглянув председателю в глаза. Он не позволит клеветать на себя, приписывать то, чего не было. Проснувшаяся гордость повела его в атаку, заставив яростно защищаться. Но, увы, похоже, ему не верили.
Кислые лица архимагов говорили о том, что обвинительный вердикт неизбежен, а долгожданная третья квалификация достанется кому-то другому.
В глазах некоторых и вовсе читалось презрение и брезгливость, будто им было противно находится в одной комнате с обвиняемым.
— Хватит! — прервал поток слов Роша председатель. — Мы достаточно выслушали вас, чтобы составить некое мнение. Теперь, полагаю, надлежит предоставить голос свидетелям, которые поведали бы об отношениях пропавшего волкодлака с обвиняемым. А вы, господин Белковец, имейте мужество признать, что провели с ней ночь, поэтому так рьяно защищали.
