— Пойдем! — позвала ее Маша, направляясь к выходу.
Они положили ключи в почтовый ящик, выбрались из подъезда и пошли не по бульварам, а переулками — к Садовому кольцу.
— Послушай, — Маша тронула Наташу за локоть, — я схожу домой, приберусь там. А то неловко — я такой бардак оставила.
— Ладно, — согласилась Наташа. — Только не тяни.
Завернув в свой переулок, Маша ощутила, что ноги словно прирастают к асфальту. Отчего-то ей ужасно не хотелось возвращаться в квартиру. Машу терзали смутные предчувствия, но чего ждать, чего бояться или с чем осторожничать — она не знала, поэтому велела взять себя в руки и решительно потопала к подъезду. Потянув высокую ленивую дверь, не желавшую раскрываться целиком — она пропускала жильцов через узкую щель, достаточную лишь для того, чтобы бочком протиснуться внутрь, — Маша уловила странный новый запах. В парадном обыкновенно пахло старостью, крысами, подвальной затхлостью, а в этот раз явственно и непривычно отдавало чем-то противным, вроде тухлых яиц. К третьему этажу запах усилился — Маше даже померещилось, что он струится из-под дверей ее квартиры. Открыв сумочку, чтобы вытащить ключи, Маша в последнее мгновение передумала и тихо-тихо, на цыпочках подкралась к дверям квартиры, в которой жила Настя. Звонить побоялась — у соседей был слишком громкий звонок, переливы которого слышались по всему этажу. Она тихо скреблась и постукивала, надеясь на то, что ее все-таки услышат.
Наконец дверной глазок ожил — в нем появился свет. Не зная, кто по другую сторону, Маша приложила палец к губам, а через секунду дверь отворилась. Настя поманила Машу рукой, та вошла, бесшумно повесила сумку на вешалку, разулась и прошла за Настей в гостиную.
— Ты не слышала у меня ничего подозрительного? — прошептала Маша Насте на ухо.
— У тебя воняет, — сказала Настя.
— А еще? — раздраженно потребовала Маша. — У меня там никого нету?
— А ты кого-то ждешь? — услышали девушки вкрадчивый голос.
Они повернулись и вздрогнули. На балконе стоял неприятный субъект в зеленом спортивном костюме. Глаза у него были светло-желтые, пустые и холодные, тельце — низенькое и коренастое, а вид грозный. Он вошел в комнату, распространяя гадкий запах серы, вынул из кармана залапанный грязными пальцами пузырек и без каких-либо объяснений приказал Маше:
— Пей!
— Что это? Кто это? Маша, что происходит? — запаниковала Настя.
Маша уставилась на нее, но соседка заговорщицки подмигнула — не волнуйся, мол, изображаю перепуганную дуреху.
— Я… Я не знаю… — запинаясь, пробормотала Маша.
— Не знаешь? — с ехидцей спросил незваный гость. — Ты разжалована, снята с задания и должна немедленно вернуться обратно.
— Маша, он псих! — взвизгнула Настя.
— Да, — подтвердила Маша, отодвигаясь в сторону коридора, — псих…
Псих же тем временем гнусно ухмыльнулся, указал на Машу пальцем, и у нее помутилось в голове. Колени ослабли — она с трудом сделала два шага к дивану, плюхнулась на сиденье и постаралась сосредоточиться, чтобы не потерять сознание.
— Пей! — Гость подошел и поднес флакон прямо к ее рту.
— Это что, отрава? — просипела Маша.
Посланец кивнул.
«Только бы не грохнуться в обморок… — ныло в голове. — Обморок!» — осенило ее.
Она не стала более противиться слабости — наоборот, расхлябалась, позволила серебряным точкам вихрем замелькать перед глазами, ощутила, как действительность сжимается в узкую черную точку, как затихают Настины вопли, негодующие крики стража… И тут Маша ощутила, что она не внутри, а снаружи — смотрит на все сверху и чувствует себя настолько легкой, что готова улететь вместе с ветром. Страж подпрыгивал, стремясь до нее дотянуться, а из его желтых глаз посыпались искры. Осознав, что времени нету, Маша, сама не понимая, как это вышло, бросилась к окну, взмыла в воздух и растворилась в белом туманном небе. За считанные секунды у нее созрел отличный план. О Наташе она не беспокоилась. Маша не сомневалась — Настя поднимет тревогу.
— Сука! — шипела в трубку Роза. — Ты меня подставила!
— Тсс… — успокаивала ее Маша. — Не звени. Ты же понимаешь, что без крайней необходимости…
— Эта твоя необходимость называется преступлением, нарушением закона! — шепотом рявкнула Роза. — Они меня целую ночь допрашивали… Что? Где? Как? Сказали, что пока предупреждают по-хорошему…
— А ты? — перебила Маша.
— А я?! — вспыхнула гадалка. — Я им с таким восторгом рассказала, какая ты шваль и дура, что они поверили, будто я ни при чем! Где твоя соучастница?
— Не знаю, но скажи ей, что я ее буду ждать на Чистых прудах, у фонтана, на второй лавочке по часовой стрелке от спортклуба.
— А почему, интересно, я должна ей что-то говорить? — еще больше рассердилась Роза.
— Потому что она тебе позвонит, — небрежно бросила Маша и повесила трубку.
Она вынула карточку из телефона-автомата, оправила уродское васильково-синее платье в лимонных и красных цветах, поглубже вдохнула и направилась к бульвару. Было семь утра. Раннее, но уже горячее и нахальное солнце прорывалось сквозь деревья и норовило обжечь то щеку, то руку, то уголок обнаженного плеча. С лавочек поднимались забулдыги, которых сердитые дворники нещадно заметали пылью, окрестные жители спешили выгулять собак, торопились на службу молодые девушки в летних костюмах и юноши в белых рубашках. На Машу не обращали внимания — лишь какая-то расфуфыренная особа с презрением оглядела ее с ног до головы да молодой человек толкнул плечом и извинился, не обернувшись.
Маша добрела до фонтана, устроилась на скамейке с высокой спинкой, покопалась в сумочке, достала женский роман и погрузилась в приключения некой Джейн, которую обижал некий Оливер, а у Джейн был младший брат — инвалид, поэтому ей приходилось работать днем у миллионера Оливера в офисе секретаршей, а ночью выплясывать стриптиз, и Оливер ее увидел…
— Занято? — спросила полная женщина лет тридцати пяти, указывая на свободное место.
Маше оглядела ее. Еще не старая, но вся какая-то уставшая, неухоженная. Стоптанные каблуки дешевых босоножек из искусственной кожи, лиловая ситцевая юбка, просторная черная майка в серебристых разводах — явно секонд-хэнд..
Вытравленные осветлителем жесткие волосы, рыхлое лицо, вишневая помада…
— Ма-ша… — тихо пробормотала женщина.
Маша подпрыгнула на скамейке и посмотрела по сторонам. Она не поверила, что дурацкая тетка произнесла ее имя.
— Ха-ха-ха! — расхохоталась женщина и плюхнулась на лавку. — Не узнала?
