– Ты не можешь дать им умереть. Уж лучше восстанови порядки Карнавала. Сделай все так же, как было до пожара… Сделай все что угодно, только не допусти убийства.
Кукольник внимательно посмотрел на нее.
– Я рад, что ты снова начала думать. Но раз ты думаешь, то должна понимать, что теперь уроды никогда не примут меня. Они не простят того, что я совершил. Они больше не поверят, что находятся в безопасности. – Голос его замер, он вглядывался в пытку.
Каррик был уже в сотне ярдов от гильотины, его по-прежнему окружала толпа горожан, которая не переставала наносить удар за ударом по несчастной жертве. Каждый раз, когда сабли и пики поднимались вверх после удара, они были обагрены кровью, лужи крови на мостовой указывали и направление движения.
– У меня есть идея получше, – продолжил Кукольник. – Уроды не поверят мне, но они поверят тебе.
Мария задрожала, потом резко покачала головой.
– Нет! Я не могу предать их. Я не стану частью всего этого.
– А ты и не станешь никого предавать. Помни, Мария, без тебя они умрут от голода. А ты можешь спасти их. Ты можешь защитить их, – уговаривал Кукольник вкрадчиво. – Ты знаешь, что значит быть уродом. Ты будешь защищать их, ты сможешь защитить их от Совета и пыток, как пытался делать я.
– Не могу, – прервала его Мария. – Я не смогу стать Кукольником.
– Это правда, не сможешь, – согласился урод. – Кукольником буду я, как был им всегда. Так меня звали еще до того, как я стал править Карнавалом, до того, как я поднял восстание против плохого хозяина, который содержал Карнавал до меня.
– Ты?… Ты захватил его, как… – удивилась Мария.
– Да, – просто ответил он, – как ты. Я тоже был революционером. Лет шестьдесят назад я поднял восстание против старого хозяина, уверенный, что смогу освободить уродов от угнетателей-горожан. Я предстал перед таким же судом, выдержал те же пытки, побывал на гильотине. А когда это чудовище, мой бывший хозяин, сказал, что я могу умереть вместе со всеми артистами или жить и править ими, я сделал мудрый выбор. Шестьдесят лет, Мария, я управлял Карнавалом. Раньше уроды умирали десятками, при мне – по одному.
– Я не могу этому поверить, – пробормотала Мария. – Я не могу поверить, что ты делал то же самое, что я.
– Поверь мне, Мария, – сказал Кукольник. – Мои друзья, мои товарищи погребены под ареной несколькими футами ниже твоих товарищей.
Мария внимательно осмотрела Кукольника с головы до ног, она почти рыдала. В нескольких шагах от нее толпа бесновалась над бездыханным телом Каррика, он уже умер, и горожане кричали, что они ждут Марию. Они требовали крови, а пока вытирали окровавленные орудия преступления, готовя их для новой жертвы.
– Ты станешь Жонглершей, хозяйкой Карнавала Л'Мораи, – продолжил Кукольник, прерывая ее размышления. Он вынул медальон, который висел у него на шее, тот, о котором рассказывал Гермос. На одной его стороне был изображен Кин-са на фоне восходящего солнца – бог лошадей, на другой Тидхэр – бог уродов.
– Не ошибись в выборе, дорогая. Ты сможешь помочь своим друзьям, но не сможешь больше возглавить восстание. Если ты выберешь роль хозяйки Карнавала, то я повешу тебе на шею этот медальон. С этого мгновения и навсегда ты будешь иметь силу и вес в Л'Мораи. Ты будешь направлять ненависть и страх, но никогда не сможешь предать горожан. Эту подвеску носил первый хозяин Карнавала, такая же была и у каждого члена Совета города.
– Совета? – едва слышным шепотом переспросила Мария.
– Да, – кивнул Кукольник. – Каждый член Совета был когда-то хозяином Карнавала. Никто из нас не умирает своей смертью от старости. Даже наш общий дедушка – заячья губа Джурон Сайн.
– Джурон Сайн, – выдохнула Мария. – Я сотни раз слышала, как люди читали это имя на краеугольном камне арены.
– Да. Он был первым хозяином Карнавала. Под этим камнем он похоронил собственного брата. Джурон его ненавидел – его брат-близнец, во всем похожий на него самого, избежал болезни, которая обезобразила Джурона. Понимаешь, Андрэ носил фамильный амулет, который защищал от всех болезней. Именно этот амулет я и предлагаю сейчас тебе.
Он нагнулся, и волшебный амулет коснулся плеча Марии. Ее прерывистое дыхание превратилось в подавленные рыдания.
– Джурон украл у брата амулет и живьем замуровал его в стене арены. Умерев, Андрэ еще долго преследовал Джурона. Один раз явившись ему, он сказал, что отныне его мятущаяся душа переселяется в этот амулет. Теперь, объявил он, тот, кто надевает этот амулет, становится господином уродов, отверженным Л'Мораи, ненавидимым, но необходимым. Вскоре после этого на одной стороне амулета появилось изображение Кин-са, а на другой Кролика связанные уши, известного под именем Тидхэр. Стало традицией ставить татуировки уродов и татуировки, означающие смерть. А карнавальный господин – входит в Совет города, как Кин-са, но в то же время является и величайшим уродом, как Тидхэр.
– Кин-са, – пробормотала Мария, будто молилась, – Тидхэр.
Кукольник заговорил громче, чтобы перекричать крики толпы.
– Словом, Мария, если ты примешь этот медальон, то станешь следующим господином Карнавала и спасешь себя и своих друзей. – Он выпустил огромный амулет, и тот соскользнул с ее груди, как огромная капля крови. – Но выбрать надо сейчас. Пытка или амулет.
***
Вэлор свистнул, высыпав горсть песка на пол. Штурмовать эту стену можно было до бесконечности. Карлик прислонился к стене, чтобы отдохнуть, перестали работу и остальные уроды, которые копошились вокруг Вэлора. Они не переставали трудиться с того момента, как Гермос вернулся со своей разведки. Увы, с тех пор они сдвинули лишь двадцать камней, готовя дорогу для общего побега.
Протолкавшись сквозь усталых артистов, Вэлор добрался до Гермоса, который стоял на коленях возле огромного камня, который должен был открыть выход в большой мир. Карлик тронул Гермоса за плечо:
– Сколько мы уже сделали? – Великан закрыл один глаз и уставился на вынутые из стены камни, что-то подсчитывая.
– Кажется, почти все. Грустно покачав головой, Вэлор заметил:
– Я мог бы придумать сотню лучших способов выбраться отсюда. Я мог бы придумать десяток вариантов, как перебраться через стену в одиночку. Но у нас очень мало времени, некогда ждать, когда мы сможем спокойно пробить ее. Надо начинать сейчас.
Гермос задумчиво оглядел его и постучал по камню, над которым трудился.
– Знаю, знаю. Мы не можем вызвать подозрение солдат. Хотя какая разница, если они об этом узнают?
Тут к карлику подбежал арлекин, который прошептал ему что-то на ухо. Вэлор взволнованно поднял глаза на великана:
