— Э-э-э… А что здесь происходит?..
Пинок — это тот же подзатыльник, только этажом ниже.
Проснулся я ближе к вечеру, как ни странно, выспавшийся и довольный. Еще бы! Никто ко мне не ломился, не орал, не требовал убрать наколдованные иллюзии… В общем, не нарушал мой сон.
Не спеша переодевшись, я принялся медленно заплетать косу. Укладывающее волосы заклинание, конечно, великая вещь, особенно для длинных волос, но надоедает все время ходить с плетенкой — спине жарко!.. А модифицировать это заклинание, чтобы была возможность сооружать простую косу, как ни старался, так и не получилось. Приведя себя в относительный порядок, я, с трудом отодвинув тяжеленный шкаф от двери и поставив его на место, вышел из своих комнат… чтобы сразу же пригнуться и заскочить обратно: мимо меня с диким визгом, едва не врезавшись в мою голову, пронеслась голубая летучая мышка, зацепившись коготками за люстру в моей комнате и повиснув на ней вниз головой. Не понял? Они же должны были развеяться еще к полудню! Но напугала, зараза…
Лихорадочно нащупав в кармане камень-ключ, я деактивировал все заклинания, которые были на нем завязаны, и уставился на небесно-синее чудо на люстре, ожидая, что она развеется… Ага. Аж четыре раза. Мышка, сорвавшись с места, подлетела ко мне и вопросительно свистнула. Автоматически я протянул вперед левую руку… и создание доверчиво повисло у меня на руке, цепко обхватив лапками указательный палец. Та-а-ак, и что же за чудо я умудрился сделать?..
То, что это никакая не иллюзия, мне было уже ясно. Я давал своим иллюзорным мышкам конкретную задачу: петь как можно более громким и гнусным голосом, доводя тем самым ушастых до истерики. Но никак не садиться на руку своему создателю и, тем более, свистеть. Да и материальными мои творения не были. Как же теперь от нее избавиться? Заколоть кинжалом?
Мышка испуганно взглянула на меня круглыми глазками и печально засвистела, распахнув крылышки нежно-голубого цвета без каких-либо намеков на бывшие там ранее узоры и забавно пошевелив большими ушками. Против воли я улыбнулся. Ну вот как может подняться рука на такое чудо?
Уловив мое изменившееся к ней отношение, тварюшка, цепляясь лапками и коготками на крыльях, быстро перебралась по рукаву мне на плечо и потерлась головой о воротник рубашки. Повернув голову, я принялся рассматривать зверька. Интересно, а это чудо разумное?
Мышка активно закивала и просвистела нечто утвердительное. Замечательно. Только разумного зверя, читающего мысли, мне не хватало для полного счастья!
Зверек гневно застрекотал. Ладно, ладно! Понял уже, что от этого творения рук моих (а точнее, больной фантазии) мне не избавиться. Сколько бы я не пытался скинуть мышку с плеча, она упорно, раз за разом, возвращалась на облюбованное место, под конец не сильно, но ощутимо прикусив мне ухо. Вот зараза!
Я потер пострадавший орган слуха и гневно воззрился на нахалку. Та ответила мне безмятежным взглядом и мелодичным посвистом. Мда. Хорошо хоть, что она говорить не может — видимо, эта функция, также, как и возможность распевать песни, отключилась за ненадобностью. Ну и хорошо! А то выслушивать ее вопли, которые только с моей больной фантазией можно назвать песнями, мне что-то не хочется…
Кстати, вот я думаю о ней в женском роде, а вдруг это не мышка, а самый настоящий матерый мыш?
Ой… Таких мыслей лучше больше не допускать. От гневного свиста, перешедшего в ультразвук, я присел, зажимая уши руками. Мышка взлетела в воздух и принялась описывать круги под потолком, высвистывая что-то явно нецензурное. Да понял я, понял, что ты дама! Но зачем же так ругаться?.. Да еще настолько громко!!
— А ну, тихо! — Гаркнул я во всю мощь легких. Мышка, издав нечто, напоминающее изумленное икание, попыталась свалиться на пол, забыв, как надо махать крыльями. Беднягу явно контузило. Буквально в полуметре от пола я успел поймать незадачливую летунью, а то разбилась бы, падая с четырехметровой (а именно такие потолки были в замке) высоты.
— Ну что, — ехидно спросил я, глядя на голубой, робко попискивающий комочек в своих руках. — Буянить больше не будешь? — Мышка отрицательно помотала головой. — И, как я понимаю, от меня ты не отвяжешься? — Утвердительный свист. — Я надеюсь, ты одна такая, и за мной не будет летать целая стая твоих сородичей? — Кивок и умильное моргание круглых черных глазок. — Тогда давай выбирать тебе имя.
Радостный писк был мне ответом.
— Хм, как же тебя назвать-то… — задумался я. Мышка выжидательно, с небольшой ехидцей — мол, что я могу придумать эдакое? — глядела на меня, не делая попыток выбраться из сложенных лодочкой ладоней. Я же, проколовшись однажды с именем коня, не хотел повторения подобной ситуации, и пытался найти что-то, что не испортило бы характер животинки окончательно.
Ох, и нелегкое это дело — подобрать хорошее имя для одной маленькой, умной, мелодично посвистывающей нежно-голубой летучей мышки, которую сам создал по собственной глупости. Да притом такое имя, чтобы и меня устраивало, и этой капризуле понравилось. Ох, чует мое сердце, наплачусь я еще с ней…
— А хочешь называться Малышкой? — Гневный свист. — Нет? Тогда Лапочкой? — Несильный, но ощутимый укус за палец сказал все, что мышка думает о подобном имени. — Вот зараза… Ну не Миледи же мне тебя называть…
Мышка, радостно свистнув, сорвалась с ладоней, сделала в воздухе несколько мертвых петель и приземлилась на облюбованное ею левое плечо. Похоже, имя ей понравилось. Ну ладно. Миледи, так Миледи. Лишь бы отдельную комнату, как знатная дама, не потребовала…
Почесав пузико блаженно прижмурившейся свежеокрещенной Миледи, я вышел из комнаты и, прикрыв за собой массивную дверь с тщательно выведенной на ней серебристой краской надписью «Не влезать, вынесут вперед ногами!» (три раза переделывал, пока, в конце концов, не заколдовал надпись так, чтобы убрать ее можно было только вместе с дверью. А то взяли, понимаешь ли, моду чужие двери портить: надписи закрашивать, отметины от когтей — это я пытался художественной резьбой заниматься — убирать…), направился на поиски клыкасто-длинноухих обитателей замка.
Первого эльфа я нашел буквально через несколько поворотов. Ободранный, грязный, с ядовито-фиолетовой в золотистые звездочки кожей и подпаленной лысиной на месте шевелюры (странно… Вроде я не устраивал огненных ловушек… Кто-то из своих постарался?), бедняга валялся без сознания посреди коридора, судорожно сжимая в руках нечто, в чем я после долгих усилий опознал бывший канделябр. Теперь же этот перекрученный и погнутый сразу в десятке мест кусок металла годился только на металлолом.
