Я повернулся к нему лицом.
– Прежде чем ты попробуешь моего мясца, я напьюсь твоей крови! – Левой рукой я сорвал с лица маску. – Еще до рассвета ты пожалеешь, что не вырезал моего лица на виндиктксваре.
Я обвел глазами лица бхарашади и увидел на них изумление, вызванное, как я догадывался, моим безмерным хвастовством.
Их недоумение подарило мне еще пару секунд жизни, позволив увидеть, как колдуны открывают дверь в комнату Рорка. Прыжок Кроча свалил первого, и я увидел на фоне стены кровавый фонтан, брызнувший из его глотки, растерзанной острыми клыками. Потом Кроч исчез в комнате, куда успел нырнуть второй маг. Я услышал вопль, а в следующий миг сквозь дверь и крышу комнаты с громом вырвалось красно-золотое пламя.
Не успел дождь щепок и острых обломков крыши обрушиться на землю, как я бросился на отвлекшихся врагов. Я воткнул кулак в брюхо одному, выпустил клинком кишки другому и рассчитывал еще управиться с третьим прежде, чем топор одного из оставшихся опустится мне на голову.
Крутанувшись спиной к прорыву, образовавшемуся в кругу бхарашади, я рассчитывал оказаться лицом к лицу с демоном, зашедшим мне за спину. Там действительно оказался демон, но ему было не до меня.
Он ковылял ко мне с грудью, пробитой изумрудным копытом, проломившим ее как гнилую доску.
Изумрудный конь угрожающе заржал и с маху опустил передние копыта на камень, выбив из него искры. В коридоре за его спиной я увидел корчащихся бхарашади, но каменный конь был невредим; кровь на его боках была кровью врагов. Толпа ха'демонов растаяла перед ним, как ночь перед восходом солнца.
Я не задумываясь ухватил его за гриву и вскочил на широкую спину. Тело оказалось мягким и теплым на ощупь, словно живая плоть, а не камень. Я приготовился к тому, что он взбунтуется и встанет на дыбы. Падение означало смерть. К моему изумлению, он не сделал ни малейшей попытки избавиться от меня.
В сущности, он вообще ничего не сделал. Он стоял совершенно неподвижно, словно статуя.
Я мягко толкнул его пятками:
– Пошел.
Он остался неподвижен.
Ха'демоны понемногу оправлялись от страха.
– Двигайся! – я дал ему шенкеля и легонько пришпорил.
Ха'демоны подползли ближе.
– Вперед! Беги! – левой рукой я шлепнул его по шее. – Лети, глупая скотина, лети как ветер, чтоб тебя!
Он вдруг вздыбился и повернулся обратно к проходу. Я едва успел вцепиться в гриву, а он уже пронесся мимо смыкавшихся воинов бхарашади. Я распластался у него на шее, а он, прижав уши, мчался назад через здание. Его копыта выбивали искры из мостовой двора. Он несся быстрее и быстрее, так быстро, как не бегал до него ни один конь. От бьющего в лицо ветра у меня слезились глаза, и я смутно различал изломанные тела, горящих демонов и разбитые камни.
Он мчался вперед, в точности исполняя мой приказ. Огромными скачками он пересек двор, разметав замешкавшихся ха'демонов. Я победно расхохотался, но смех замер у меня в горле.
Он еще увеличил скорость.
До края плато было уже недалеко.
Я потянул его за гриву:
– Эй, стой!
Дерзкое ржание моего скакуна не оставило сомнений в том, кто из нас хозяин положения. Изумрудный конь, величественный и устрашающий, пронесся над обрывом плато и умчал меня с собой в ночь.
Я понял, что мы и в самом деле летим, когда не услышал ударов подков. Изумрудный конь по-прежнему шел галопом, но с каждым шагом мы поднимались все выше и выше, словно он ступал по воздуху. Я вцепился крепче и попробовал мягко править коленями. Он повиновался, и мы плавно повернули назад и ленивой спиралью поднялись над зданием Первого Дворца.
Взрыв, погубивший Рорка, поджег все южное крыло. В свете пожара я различил длинные тени собравшихся у фонтана бхарашади. Их осталось так немного, что у меня появилась надежда. В северном крыле тоже что-то загорелось, и вокруг огня, как рассыпанные угли, тлели тела уничтоженных магией Нагрендры.
Его гибель – хотя и не более горестная, чем смерть Аликса и Ксои, – нанесла страшный удар нашим замыслам. Из оставшихся в живых магией владела только Такки, а ее сил едва хватило бы, чтобы поднять к замку Пэйн одного из нас. Таким образом, у нас почти не оставалось надежды хотя бы увидеть Фальчара. "А раз она заперта в корнях горного хребта, до рассвета нам не успеть даже попытаться добраться до замка Пэйн".
И вдруг до меня дошло, где я нахожусь. Я крепче сжал колени и тихо потянул за изумрудную гриву;
– Давай наверх, малыш, отнеси меня в замок Пэйн.
Конь раздул ноздри, его передние копыта приподнялись, словно он двигался вверх по склону. Мы круто пошли вверх. Копыта Изумрудного коня выбили искры из самых вершин хребта, и он поплыл над бездной.
У самых стен замка я чуть не приказал ему свернуть. Встреча с Фальчаром один на один была чистым безумием. Я думал, что честь беседы с Владыкой Бедствий достанется Киту или Рорку, а я останусь на заднем плане.
"Но их здесь нет, так что это отпадает". Мысль о разговоре с Фальчаром пугала меня, но все же не так, как мысль о бхарашади, поднимающих своих мертвецов. Если истории о перемирии, заключенном им с моим отцом, чтобы дать ему возможность уничтожать бхарашади, не лгали – а скорее всего, так и было, – то можно предложить ему продлить этот договор и заручиться его помощью, чтобы перехватить "убийцу стаи".
Мы приземлились за развалинами крепостной стены, и я соскользнул со спины коня перед прозрачной башней. Колени у меня подгибались: зло, ощутимое даже издалека, давило здесь тяжелым грузом. Меня затошнило. Прислонившись к изумрудному боку, я перевел дух и любовно потрепал коня по шее:
– Пожалуйста, дождись меня.
Конь коротко тряхнул головой и замер, словно статуя, воплотившая всю гордость и высокомерие конского рода. Я не мог не рассмеяться. В широкой пластине его плеча отразилось мое лицо. Отодрав кое-как шелуху засохшей крови, оставленную маской, я поправил меч и ступил на первую ступеньку, ведущую в логово Фальчара.
Я понятия не имел, что меня ожидает. Многочисленные барды, воспевшие времена, когда Пропавший Принц исполнил свой дерзкий обет дернуть Владыку Бедствий за бороду, давали только самые общие описания замка. Они без конца повторяли, что он парит в воздухе, сверкая подобно самоцвету. Мне пришло в голову, что если они и знали, каков он изнутри, у них не хватило бы слов описать этот ужас.
Сам замок чем-то напоминал императорский дворец. Два здания представляли совершенно различные стили, но оба являли невероятно высокий уровень мастерства, доступный только тем, кто мог не стеснять себя в средствах. Замок Пэйн даже превосходил в красоте дворец императора. Он был выстроен из тяжелых полупрозрачных плит, и свет, проникая в неровности камня, образовывал светящиеся картины, видимые только с одной точки и только при определенном освещении.
