Так что Фаншон спустилась в темноту и начала свою карьеру члена племени Грэйндж-Плейс. Сейчас их было двенадцать – восемь взрослых, лишенных гражданских прав, трое детей, сбежавших от жестоких родителей, и один преступник, находящийся в розыске за убийство неверной жены. Они жили все вместе, совместно защищаясь от маньяков и прочих ублюдков рода человеческого, бродивших по дорогам нижнего мира. Еду и прочие необходимые вещи добывали «шоппингом» – этот эвфемизм в племени означал грабеж и мелкое воровство – в магазинах на Светлой Тропе, которую они посещали в тихие часы. Это они оставили найденную мной веревку на крышке люка. Они испортили сигнализацию на двери и отключили свет в складской комнате, которая была для них лишь одним из многих выходов на поверхность.
Докторское искусство Фаншон весьма ценилось жителями Темной Тропы. Она охотно помогала другим, не прося никакой платы, но многие пациенты все равно платили ей. Все доходы она делила со своим племенем.
Когда я, наконец, пробудился и понял, что голова окончательно прояснилась, первой, кого я увидел, была опять-таки Мама Фаншон. Она в красном свитере с высоким горлом и меховой жилетке поверх сидела в откидном кресле около больничной кабинки, вязала, курила вересковую трубку и смотрела, отключив звук, хоккейный матч «Кленовых листьев» по своему маленькому телевизору.
Позади нее, в общественной кухне, освещенной флюоресцентными лампами, Санта-Клаус готовил что-то мясное. Пахло мясом, специями и теплыми булочками. Аромат был бесподобный. Старик возился со сковородками, одетый в шерстяную рубашку и грязные джинсы, в брезентовом фартуке поверх. Рядом с двухконфорочной газовой плитой стоял стол, покрытый чистыми газетами, уставленный битыми тарелками, чашками и прочей посудой; посреди красовался ресторанного размера кувшин кошерных пикулей, связка спелых бананов и коробка орешков с заварным кремом.
– Как ты себя чувствуешь, Адик? – поинтересовалась Мама Фаншон. Она отложила свое вязание и подошла осмотреть меня, уперев руки в свои пышные бедра. – Помог ли сращиватель костей? Лекарство, к сожалению, было уже просроченное, но тут уж ничего не поделаешь. Никто не занимался шоппингом в аптеке уже с месяц – с тех пор, как Джонни Гитара свалился в цистерну под Чайна-тауном и сломал обе ноги.
– Мне намного лучше, Мама Фаншон, – ответил я.
Расстегнул спальный мешок и сел. Я оказался гол, как сокол. Вернее, как сойка – если судить по цвету.
– Мне нужно в уборную. Я могу идти сам. Можно одеться?
– Я думаю, лучше кому-нибудь тебя сопроводить, вдруг тебе понадобится помощь. – Она оглянулась и позвала: – Мухаммед!.
В кабинку вошел тощий мальчик-подросток с запавшими глазами, с нехваткой передних четырех зубов. Как и остальные, он был в зимней одежде. Темная Тропа не баловала теплом. На поясе парня висел мой «Иванов».
Парень прищурился в мою сторону.
– Ага, халук проснулся. Наконец-то.
Я вспомнил, что он помогал за мной ухаживать, пока я валялся больной, иногда приходя в сознание. Мухаммед был куда сильнее, чем казался на вид. Он обожал Маму Фаншон и не верил мне ни на йоту.
Мама копалась в кладовке и через плечо говорила мальчику:
– Ужин скоро будет готов, ангел мой. Пожалуйста, принеси Адику теплую куртку из нашего сундука с приданым и отведи его в спальню, когда я закончу с осмотром. Иа-иа наконец добыл новый блок питания к моему диагностикону. Правда же, замечательно?
Она подошла и принялась умело водить препаратом вдоль моего тела.
– Хорошо, очень славно! Ключица окончательно срослась. Может быть, будет побаливать с неделю, но теперь она крепче прежней. Давай одевайся, малыш. Ты сегодня сможешь поужинать со всеми вместе, за столом.
Она вышла. Снаружи послышался голос Санта-Клауса:
– Польские колбаски почти готовы!
Мой рот наполнился слюной. В кухню потянулись члены племени – пришло несколько человек.
Мухаммед вернулся, подождал, пока я надену свой спортивный костюм и засуну ноги в башмаки, не озабочиваясь носками Он протянул мне красивую дубленку «Эдди Байер» с еще пришпиленным к рукаву ценником. Похоже, «сундук с приданым» отлично снабжался.
В сопровождении вооруженного подростка я отправился в помещение, бывшее раньше общественной уборной. Теперь кафель там потрескался, весь запятнанный плесенью, а зеркала стали такими мутными, что я разглядел только грязно-синее пятно на месте своего лица. Но кто-то снова наладил водоснабжение, починив пластиковые трубы, и все старообразные унитазы и раковины работали.
Мухаммед с презрением смотрел, как я облегчаюсь.
– Ты не можешь быть человеком. С таким-то хозяйством.
Я пожал плечами.
– Я же говорил тебе – так всегда бывает, когда халуки берут у человека гены для полуклона. Сначала они прививают донору халукские гены. И в итоге ты начинаешь выглядеть как инопланетянин.
– Я бы лучше сдох! – заявил мальчишка.
– Когда моя жизнь наладится, я опять залягу в контейнер, и меня вылечат. Я стану выглядеть как прежде, по-человечески.
Я закончил свои дела и сбросил куртку, чтобы умыться.
– Как выглядит моя рана на шее?
– Как зажившая язва. Такой красный струп. Ты здоров, парень… То есть, мистер Халук! Пора бы тебе проваливать отсюда. – Он положил руку на пистолет, и лицо его стало как каменное. – И ты отсюда свалишь. Не важно, что говорит на это Мама Фаншон.
– Свалю, – согласился я. – Спасибо тебе за помощь, Мухаммед. А также Маме и всему остальному племени. Я и так не собирался с вами оставаться. Мне нужно кое-что сделать, отправиться в одно место. Но сам я туда не доберусь по Темной Тропе.
– Куда это? – подозрительно спросил он.
Я назвал ему адрес – в фешенебельном Кэббидж-тауне, к востоку от центра. Некогда бедные ирландские иммигранты выращивали там свою любимую капусту в садиках перед домами.
– Это далеко, – сказал парень с сомнением. – По прямой не получится. Темная Тропа разрушена в области Йонг-стрит. Надо обходить – бери оттуда южнее, к Внутренней Гавани, а потом к северу, через канализацию на Парламент-стрит.
– Ты не проводишь меня?
Мухаммед рассмеялся.
– Я отблагодарю тебя. Когда снова стану человеком.
– Дерьмо ты, а не человек, – процедил Мухаммед.
– Меня зовут Асаил Айсберг. Когда-то я был изгоем и осужденным преступником, как Мама и все остальные. Потом поднялся до директора концерна «Оплот». Я был важным и богатым. Вот почему халуки поставили на мое место своего шпиона. Ты смотришь новости по телевизору Мамы? Ты когда-нибудь видел человека, который притворяется мной? Говорит ли он теперь дурное о халуках?
