Том весь сжался, оглянулся вослед Дамблдору, глаза при этом затравлено блеснули.
— Чего он улыбается?
Антонин вынужденно оторвался от котла, переспросил рассеянно:
— Кто? Дамблдор? Так он всегда улыбается. Разве ты не замечал?
— Всегда да не всегда, – возразил Том, голос прозвучал хрипло: – Теперь он и смотрит иначе.
Плечи сами собой передернулись, во рту стало горько, как от лечебной микстуры. Антонин поскреб подбородок, смотрел с непониманием, буркнул:
— По–моему, ты преувеличиваешь. Дамблдор несколько чудной, согласен, но одно мне точно известно – не ищи в его поступках и словах подвох. Иначе сам свихнешься.
— Намекаешь, что задачка не по мне? – уточнил Том оскорбленно. – Не так уж и тяжело понять, что им движет. Нужно лишь узнать побольше… неспешно, с умом рассудить… муторно, конечно, да и времени много уйдет, впрочем, как и на все это Зельеварение.
— Не скажи, – возразил Антонин. – Зельеварение далеко не муторное занятие. Дамблдор преподает достаточно доступно, ведь даже Элджи понимает.
Том недовольно скривился.
— Дело не в доступности, Антонин. Того времени, что я провел на койке лазарета, с лихвой хватило на вдумчивое чтение книг, которые не входят в школьную программу. В том числе и книг по Зельеварению. И поверь на слово, чем дальше, больше убеждаюсь, что уроки Дамблдор основывает на элементарных рецептурах. Именно поэтому их понимает даже Элджи.
Том резко осекся, со смешанным чувством страха наблюдал, как Антонин отложил нож и замедленно выпрямился, голос друга прозвучал холодно:
— Хочешь сказать, что Дамблдор держит нас за тупиц?
— Ты сам это сказал, и это не далеко от истины. Зелье, что мы варили на первом уроке, под силу даже семилетнему маглу. Готов спорить, что до стоящего зелья Дамблдор не допустит нас и на выпускном экзамене.
Теперь Антонин глядел исподлобья, правая щека слегка подергивалась, лицо потемнело.
— Мадам Кохен зря выпустила тебя из лазарета. Ты бредишь.
Том невольно сглотнул, уже понял, что затеял бессмысленный разговор, но продолжал упрямствовать:
— Я говорю то, что знаю.
Антонин со свистом втянул воздух, сжал и медленно, словно нехотя, разжал кулаки, процедил:
— Никогда больше не смей заводить со мной подобные разговоры.
Он быстрым движением затушил горелку, схватил котел за витые ручки, забыв, что они накалены, шея и уши мгновенно покраснели от напряжения, но пальцев не разомкнул. Том машинально уклонился, чтобы горячие капли варева не попали на мантию, когда Антонин выбрался из‑за стола, вместе с котлом направился к последним столам.
Через мгновение Антонин вернулся с другим котлом, поставил на горелку, голубоватое пламя лизнуло днище. Следом подоспел Элджи, в руках зажаты мерные весы и нож, проводил Антонина непонимающими глазами, в ожидании уставился на Тома.
— И чего встал? – огрызнулся Том вместо объяснений. – Садись, не укушу.
Элджи послушно сел, бросил еще один тоскливый взгляд на последние столы, тяжко вздохнул. Том глубоко вздохнул, сосредоточившись только на приготовлении зелья, постарался забыть о подозрительной улыбке Дамблдора, о словах оскорбленного Антонина, что удавалось крайне плохо.
«Чего спрашивается, сцепился с Антонином? Ведь мог промолчать?.. Конечно, мог. Так в чем дело? Что за ребяческая привычка: что на уме, то и на языке?» – немилосердно ругал себя Том, покосился на Элджи. – «Вот уж не думал, что я так легко перенимаю чужие привычки. Нет, надо сводить общение с Элджи к минимуму. Так и отупеть не долго».
Элджи перехватил его взгляд, лучезарно улыбнулся. Том попытался ответить такой же искренней улыбкой, но и сам понял, что это искусство ему не под силу.
***До отбоя оставалось всего несколько часов, когда Том покинул гостиную Слизерина. Чем меньше коридорных переходов оставалось до кабинета Орра, тем сильнее росло чувство обеспокоенности. Но причиной тревоги были не рассказы Антонина о пыточных камерах, не предстоящая отработка, в чем бы она не заключалась… От бесполезных раздумий стало покалывать виски, Том даже закусил губу: неизвестность или неясность всегда его пугали больше, нежели самые безвыходные ситуации. Трудно предугадать то, чего не понимаешь.
Пристанище Орра находилось в самом необитаемом закоулке Хогвартса. То ли Орр ценил уединение, то ли напротив – ученики избегали этого коридора именно потому, что здесь жил нелюдимый завхоз. Когда вместо живых красочных портретов и гобеленов по обеим сторонам все чаще стали маячить простые каменные блоки, Том понял, что близок к цели.
Он остановился в нерешительности: на миг показалось, что забрел в тупик. Коридор закончился темной нишей, неровный свет единственного факела высвечивал из угла жуткую звериную морду. Гигантский пес, похожий на тех, что Том видел у главных дверей Хогвартса, смотрел с затаенной злостью, клыки хоть и каменные наводили невольный трепет.
Том постоял без движения, словно ожидал, что пес нападет, только потом отважился осмотреть всю нишу. И не напрасно: в соседстве с неприветливым зверем широкая потемневшая от времени дверь казалась менее заметной, поросль серого мха только довершали ее превращение.
Том коротко постучал, вошел, и едва не закашлялся: от прогретого затхлого воздуха каморки в горле засвербело. В почти осязаемых клубах пыли замедленно парили клочки грязно–серой паутины. Том разом прикрыл ладонью рот и нос, желание прокашляться стало невыносимым, глаза защипало, как от едкого дыма.
В глубине каморки большим рыжим пятном расплывался пылающий камин. По углам же теснился полумрак, в котором смутно угадывались старые пустые ящики, сваленные грудой стулья со сломанными ножками, метлы, кое–где этот хлам прикрывали лоскутные одеяла непонятных расцветок. Две странные узкие доски возле каминных дров отчего‑то напомнили Тому магловские лыжи, причем одна из них оказалась сломанной.
В кресле рядом с камином зашевелилось. То, что в первые минуты Том принял за очередные скомканные одеяла, оказалось завхозом Хогвартса. Том еще крепче зажал нос: разглядел в его руке курительную трубку, к потолку взметнулось несколько колечек дыма. Лысая голова на миг блеснула, как надраенный паркет, грузный силуэт недовольно заворочался в кресле, рыкнул гулким басом:
— Кто там?
Том отстранил ладонь ото рта, разом выпалил:
— Том Реддл, сэр. Я пришел…
— Да знаю я, зачем ты пришел, – перебил Орр бесцеремонно, мутный взгляд скользнул за спину Тома. – А что других еще нет?
— Других?
Увидев смятение на лице Тома, Орр неприятно ухмыльнулся.
— А ты, верно, думал, один вину искупаешь?.. Ха–ха. Но особо не обольщайся, у них последний вечер, а тебе еще мыть – не перемыть, тереть – не перетереть. Ха–ха–ха, после твоих трудов замок будет сиять, как тыщу лет назад.
