— Ладно, пока проехали. Так вот, много миров, похожих или разных. Этот мир похож на мой. Возможно, это следующая страница. Или предыдущая. В любом случае, у каждого из миров есть свои законы. Яблоки все так же падают на землю, потому что силу тяготения никто не отменял. В грозу молния появляется раньше грома, потому что скорость света все также быстрее скорости звука. Только то, что вы делаете, не подчиняется законам. Поэтому мой второй вопрос. Как это стало возможным? Я видел Рорка, гибнущих под ударом шара. Только тот шар был из сполохов света, и его не держала человеческая рука. Я видел сгусток энергии, летящий против ветра и уничтоживший в пыль плот. В конце концов, я видел свое отражение. Так вот это не я, не мое лицо, не мое тело. Я не знаю, кто этот бедолага, но ему явно не повезло слишком близко познакомиться с вами.
— Ты глуп, человек. Ты считаешь, что отвечая на твои вопросы, я расскажу все таинства магии? Почему светит солнце, дует ветер…
Я прервал Виллара на половине фразы. Нужно признать, прервал достаточно бесцеремонно. Но мне не нужны очередные сказки для первобытных людей.
— Магии не существует, Высший. Ты не знал? Она противоречит известным законом физики. Эйнштейн с Ньютоном, сидя за рюмкой чая пришли к выводу, что магии нет. И лично рассказали мне перед отлетом к вам. Нечто не образуется из ничего.
— Магии не существовало в твоем мире, глупец. Но я признаю, что и в мире Алифи ее тоже не было. Но здесь она есть, а вот почему? Почему светит солнце? Почему дует ветер? Потому что так устроен этот мир, — Вообще его поведение и настроение мне не нравились. Абсолютно. Его раздражение, угрозы, высокомерие мне нравились бы больше. Потому что были бы привычны. Его внимание, его спокойствие были как минимум неуместны. Как будто он что-то понял, и это его не то обрадовало, не то позабавило. Причем радовать его мне точно было нечем. Этакий разговор мудреца с клоуном.
— Хорошо. Допустим. Пофантазируем дальше. Это был эксперимент. Первый перенос. Сразу двадцать тысяч человек. Я помню, что ты Алифи, не дергайся. Просто хоть на минуту побудешь человеком, мне так привычнее, а тебе уже все равно. Итак, вы прошли через грань между вселенными здоровенной толпой. Наверное, для этих целей одной батарейки было бы маловато. И двух тоже бы не хватило. Очевидно, понадобилось много энергии. Но энергия не пропадает в никуда. Приложенная в одну точку она, конечно, сделает дырку, но подозреваю, что этим дело не ограничится. Я думаю, что с большой степенью вероятности можно утверждать, что магия есть следствие устроенного вами катаклизма. Я снимаю этот вопрос, потому что ты на него мне не ответил.
Я поудобнее устроился в слишком узком для меня кресле. Отметил, что вспотел. Только что мерз, а тут. Скривился. И, если честно, высунул язык. Лопатой. Клоун, так клоун. Хотелось как-то вывести собеседника из себя. Ага, призрака, мертвеца со столетним стажем, кстати, а мне потом так можно будет? В призраки? Я же тоже из этих, из перенесенных. И ритуал прощания с называнием имени проводить вообще некому. Все-таки странная беседа.
— Продолжаем? Не устал? А то хлипкий ты какой-то на вид, Высший, после всего, что тебе досталось, — глумиться, так по полной программе. К этому моменту я уже окончательно разуверился, что смогу уйти после такой милой беседы, что окончательно отпустило тормоза.
— Бог с вами и вашими экзерсисами. Камлаете и камлайте дальше. Но как вышло, что вы здесь пуп земли, а люди — грязь под ногами? У Рорка вместо рабов, а у вас люди даже не слуги, а так, домашние питомцы.
— Ты ошибаешься, люди — не слуги и не животные. Люди — это тоже эксперимент. Когда-то многообещающий. Сейчас он, конечно, кажется сомнительным, но тогда люди — это опыт. И ты тоже опыт.
— Стоп. Подожди. С этого места поподробнее. Почему эксперимент и что значит опыт?
— Ну что же. Вопросы заданы. Но ответы тебе не понравятся. С течением времени Рорка деградировали, но множились, как муравьи. Даже не обладая прежними знаниями, Рорка были опасны. У них не было технологии, но и нам до нее слишком долго не было дела. Волны нашествий накатывались на наши границы. Им не нужны были наши богатства, наши земли — только жизни. Первая клятва взрослого Рорка — о мести Алифи. Последние слова перед своими богами — благодарность, за то, что дали возможность мстить. Они гибнут тысячами, но идут вперед, и иногда их очень сложно остановить. Нам нужна была помощь, которую неоткуда было призвать. Но Алифи всегда сами управляют своей судьбой, так было и так будет. Мы помогли себе сами, точнее мы сделали вас, чтобы вы помогли нам.
— Сделали нас? Руками, что ли? может, из глины? Или это уже из другой сказки?
— Из глины? Нет. Из глины это было бы просто. Мы вас создали из тех безобразных уродин, что бродили по этим землям. Но, достаточно разговоров. Я передам тебе имена — свое и моих соратников. Найди Алифи, пусть проведет ритуал, именем света. Сейчас я ухожу, но ты уходи первым. Твой арбалетчик — мертв, не спрашивай как и не благодари — исполни обещание. И еще. Я знаю, что вы не уйдете сегодня, но не приходи больше, в следующий раз я не смогу подарить тебе жизнь.
Я, не дождавшись «до свидания», вышел на улицу. Ночь уже сдавала свою вахту раннему утру, а человек, лежавший возле входа в обитель Алифи, все также смотрел стеклянными глазами на закрывшуюся за моей спиной дверь. Я покачал головой, и прошел мимо. И только подойдя к дому, где я остановился, вспомнил, что про карту так и не спросил…
…
Малый совет собрался в нижнем зале Ментора, пустом, холодном и неуютном. Серые стены и нерастопленные камины, каменный пол и узкие прямоугольные фальшокна, этот зал не предназначался для приемов и балов. Где яркие краски? Мрачные тени, мечущиеся по помещению, давали для этого слишком мало света. Где картины, фрески, мозаики? Единственное украшение зала — позолоченный контур огромной бабочки на дальней стене — и тот этой ночью выглядел скорее жутким, чем красивым. Где мягкие кресла и пышные ковры? Громоздкие деревянные столы и неудобные стулья, никогда не знавшие резьбы и красок. Брутальная обстановка для принятия тяжелых решений. Бравин чувствовал себя здесь совершенно чужим, нелепым и потерянным. Вряд ли многие в этом зале чувствовали себя иначе.
Их было мало — те, кто принимал решения и он, в качестве толи гостя, толи еще одного заклинателя. Малый круг, те, кому можно было доверять, по крайней мере, Бравин льстил себе таким объяснением. Итлана, дева битвы, наместник Владыки в этом далеком оплоте сил Куарана — гибкая, опасная, острая, словно лезвие клинка, расположилась во главе центрального стола. Те, кто утверждают, что девы Алифи всегда спокойнее и покладистее мужчин просто не видели леди Итлану.
