Тот вздрогнул от неожиданности, помолчал с минуту, разглядывая лицо Петра в отсвете зарева далеких огней и вяло сказал:
– Наверное скоро я выскочу из кольца… Многого не успел.
– В этом виноват я? – в лоб спросил Петр.
– Да нет! – замахал обоими руками Терехов: – Какая тут вина! Просто для меня уже невозможно оставаться в одном дне. Я это чувствую. И ничего не поможет…
– Для других наказание, а для тебя удовольствие, – усмехнулся Петр.
– Разные подходы, разные точки зрения, – быстро пояснил Терехов, грустно добавив: – Для меня зависание во временном кольце тоже не радость, а наказание, вернее: очищение. Но я не успел пройти весь процесс… Тешу себя мыслью, что есть люди, которые вообще не сдвинулись с места. Просто сидят и ждут.
– Как поп? Как слушатели? – сказал Петр.
– Нет, – отрицательно мотнул головой Александр: – Те, которые осуждены или под следствием. Которые сидят в тюрьмах или лагерях. У нас осталась свобода передвижения, а они лишены такого преимущества. Сидят один на один и никому ничего не могут объяснить. Для них и так дни ожидания почти не отличаются один от другого, но все-таки время идет. А представь, если ждущий суда в одиночке застрял в одном и том же дне?..
– Я только сейчас это увидел, – признался Петр. – Раньше не задумывался. Они могут так просидеть миллионы лет! Это более чем ужасно…
– Вот и я о том же, – тяжело вздохнул Александр и сменил тему: – Но я не об этом. Как только я выскочу из кольца, наш коллектив может развалиться… И я хотел бы… А что если ты попробуешь вести лекции?..
Петр резко помотал головой:
– Смеешься! У меня руки не под это заточены…
– Я же не про руки! – удивился Александр.
– Поговорка такая есть, – усмехнулся Петр и тут же став серьезным, категорически отверг: – Подобная миссия не по моим силам.
– Жаль, – тяжело вздохнул Терехов. – Собственно я ожидал подобный ответ. Распадется команда, вот что обидно!
– А может быть это к лучшему? – предположил Петр: – А может быть и не распадется?.. – он сбоку посмотрел на расстроенное лицо Александра и осторожно взяв его за плечо, слегка подтолкнул к подвалу: – Пошли. Там наверное заждались и волнуются.
– В том-то все и дело, – согласился Терехов, шагнув на ступеньки ведущие в подвал: – В основном все кучкуются вокруг меня.
– А ты не возлагай на себя ответственность за всех, – посоветовал Петр, двигаясь за ним: – У тебя нет права снимать чужие грехи, как и у священников. Каждый остается со своей грязью один на один, – и они вошли в подвал, освещенный тремя лампочками.
Все были в сборе и их ждали: Александра как лектора, а Петра… А Петра ждала та самая ведьма, с зелеными горящими глазами под низко надвинутым платком. Она обогнула Терехова, вошедшего в круг слушателей и остановила Петра, загородив ему дорогу к столу.
Из-за ее плеча Петр увидел, как поп активно крестится и что-то шепчет себе под нос: он был еще трезвый.
– Чем могу служить? – вежливо поинтересовался Петр, вглядываясь в притягивающие к себе изумрудные ведьмины глаза.
Женщина слегка коснулась руки Петра, чем всколыхнула в нем какое-то щемящее чувство, и прошла в темный угол подвала, как бы приглашая за собой. Петр покорно направился следом, мельком окинув взглядом приготовившуюся слушать лектора дисциплинированную толпу, и не заметил ни одного взгляда с их стороны, Священник, как обычно, наливал в стакан, а висельник сидел далеко справа у стены. Он приблизился к женщине, притягивающей его своим взглядом. Немного помолчав, она едва слышно произнесла:
– Отведите меня туда…
– Куда? – так же тихо спросил Петр.
Женщина на секунду дернула красивыми губами, выражая недовольство и мягко сказала:
– Вы же знаете, куда.
Петр молчал, проваливаясь в ее ярко светящиеся зеленым огнем в темноте глаза. Она его притягивала, как магнит притягивает железные опилки.
– Я согласна на любую оплату, – прошептала женщина и прикрыла глаза, освободив Петра от своих пут.
Сконцентрировавшись, он только сейчас понял, какую оплату она предлагает. И ему стало противно: он ненавидел продажных женщин. И хотел сказать что-то грубое и злое. Но женщина, не поднимая глаз, опередила его и прошептала:
– Простите меня, ради Бога. У меня с языка сорвалось… Мне это так нужно, что я… Я сама не знаю, что наболтала.
– Зачем это вам? – полностью овладев собой поинтересовался Петр. Ему действительно хотелось знать, зачем этой женщине нужно было попасть в ведьмин круг. – И откуда такие сведения? – уже с неприязнью продолжил допрос Петр: – Кто разболтал?
– Никто ничего не говорил, – убито прошептала женщина. – Я сама догадалась. Да и слухи о подобном превращении давно бродят среди нас…
– Я вам не верю, – резко бросил Петр.
Женщина стрельнула в него изумрудом своих глаз и снова опустив их, стала уговаривать:
– Вам же это ничего не стоит. Почему мне нельзя, а другим можно? – она еще раз зыркнула на него, и каждый раз от этого взгляда у Петра все внутри сжималось, а сердце начинало заколачиваться.
– Какое вам дело до других? – грустно вздохнув, сказал Петр. – Здесь каждый сам за себя. И я не командую этим местом, – он еще раз вздохнул и спросил: – Когда?..
– Сейчас! – горячо прошептала женщина, обдав его сумасшедшим зеленым огнем. Но Петр уже мог бороться сам с собой.
– Хорошо, – согласился он, чувствуя, что его голос может сорваться и задрожать от волнения: – Пойдемте, – и он направился к выходу из подвала.
– Спаси и сохрани… – услышал он вслед приглушенный голос священника, выделив его в монотонной и довольно громкой речи Александра.
Женщина послушно шла следом, он это чувствовал спиной, ее пронзительный, завораживающий, змеиный взгляд. Выйдя на улицу, Петр решился и попросил:
– В глаза только не смотрите…
– Хорошо, – быстро согласилась женщина, семеня за ним следом, к «Жигулю», стоявшему в двух кварталах от подвала, у его дома, между гаражей.
Он привез ее до того места, откуда уже следовало топать пешком. Петру не пришлось вести женщину за руку, она легко вошла на поляну и направилась к освещенному кровавым кольцом пламени кругу. Петр лишь следовал за ней, как привязанный. Он не понял: то ли она сбросила одежду, прежде чем войти в круг, то ли ее одежда вспыхнув синим мертвящим пламенем, мигом сгорела. Но женщина осталась невредимой. Она медленно шла по суживающейся спирали, как когда-то демон, вдоль красных огней, все ближе и ближе подбираясь к центру.
И только сейчас Петр заметил потрясающую красоту ее движений, каждое из которых было отточенным и законченным, словно урок совершенства. И еще он вдруг заметил, что подобных фигур как у нее, ни разу не видел – такое могло приснится лишь во сне.
